Судьба «румынского золота» в России 1916–2020. Очерки истории

Комиссия, однако, считала нецелесообразным предъявлять Румынии требования в сумме, превышавшей 2 млрд долларов, так как и ее нелегко будет получить. При этом авторы записки руководствовались следующими расчётами: единовременные изъятия могут составить 350 млн долларов (в том числе 100 млн золотом, т. е. около половины предвоенного запаса) (курсив мой. – Т.П.), 100 млн – подвижной состав железных дорог, 70–75 млн – скот, если включить в репарации 20 % общего поголовья, остальное – фабрики, заводы, речные и морские суда и т. п.). Ежегодные поставки могут быть доведены до 160 млн долларов (нефтепродукты, хлебопродукты (зерно, мука, крупа. – Т.П.), скот и пр.). Если бы, по примеру другого германского сателлита – Финляндии, советская сторона исходила из 5-летнего срока выплаты репараций, то всего, по расчетам комиссии, можно было получить с Румынии «350 плюс 500 млн долларов», т. е. 850 млн долларов. Отводя на репарационные поставки 10 лет, можно было ожидать увеличения общей суммы выплат до 1 350 млн долларов. Иными словами, даже за 10-летний срок Румыния не смогла бы выплатить расчетную сумму в 2 млрд долларов (изъятия и ежегодные товарные поставки). Это, по мнению комиссии, делало «естественным» вопрос о частичном покрытии репараций за счёт румынской рабочей силы. Исходя из того, что одна румынская рабочая единица могла дать в год «чистого продукта» на сумму 500 долларов (в «Основных линиях репарационной программы СССР» указывалось, что «чистая продукция» одной немецкой рабочей единицы составляла 750 долларов), то для покрытия ещё недостающих 650 млн долларов (при 10-летнем сроке выплаты репараций) потребовалось бы в среднем использовать труд около 130 тыс. румынских рабочих ежегодно. Однако, упомянув в записке «о привлечении труда сателлитов», авторы подчеркнули, что этот вопрос «является в высшей степени политическим»[457], и воздержались от каких-либо конкретных рекомендаций.

Подводя итоги проделанного анализа, члены комиссии Майского утверждали: «Сама по себе цифра репараций в 2 млрд долларов не может считаться тяжёлой». Она составляет лишь 16–17 % национального богатства Румынии при условии возвращения к ней Трансильвании (против 18–19 % в случае с Финляндией). Точно так же ежегодные поставки (за вычетом 350 млн долларов единовременных изъятий) составят 165 млн долларов при 10-летнем сроке и 350 млн долларов при 5-летнем сроке, т. е в среднем ежегодно на одного жителя Румынии [придется] около 10 долларов в первом случае и около 20 долларов во втором случае при национальном доходе примерно в 75 долларов в год на одну душу населения, или около 27 % национального дохода». При этом отмечалось, что репарации, которые могут быть предъявлены Румынии, меньше, чем для Финляндии (соответственно распределённые на 5 лет они составят 29 долларов на душу населения при среднем уровне национального дохода Финляндии около 90 долларов на душу населения, или примерно 33 % национального дохода). Таким образом, констатировалось в заключение, «мы с полным основанием сможем говорить, что при построении программы наших требований мы подошли к Румынии достаточно мягко и вполне учли её тяжёлое экономическое положение»[458].

При решении вопроса о репарациях советская сторона принимала во внимание участие Румынии в войне против нацистской Германии на завершающем этапе Второй мировой войны. В соответствии с Соглашением о перемирии с Румынией, заключённом 12 сентября 1944 г. в Москве, репарационные поставки были снижены до 300 млн долларов при условии их выплаты в течение 6 лет[459]. Это составляло менее двух третей от суммы репараций, которые обосновывались комиссией Майского, и лишь одну пятую часть реального ущерба, нанесенного Советскому Союзу в результате военных действий и оккупации советских территорий. Основную сумму репараций румынам предстояло выплачивать товарами и продукцией (зерно, лесоматериалы, морские и речные суда, машинное оборудование и пр.) в течение 6 лет, исходя из расчёта: 35 долларов за унцию золота[460]. Расчет производился в румынских леях.

Принципиально важным представляется вопрос об «участии» «румынского золота» в репарационных платежах, мимоходом затронутый в вышеприведенной записке Майского Молотову от 29 сентября 1944 г. Конкретными документами на этот счет мы не располагаем, поэтому сошлемся на имеющиеся немногочисленные свидетельства. К сожалению, они не подтверждены конкретными указаниями на источники, но это, на наш взгляд, не дает основания игнорировать информацию (тем более что принадлежит она авторитетным авторам), а является серьезным посылом к верификации и поискам аутентичного материала.