Судьба русского солдата

Было проведено несколько коротких лекций для личного состава о стрелковом оружии, которое попало к ним в руки. Проверили всю роту на соответствие стрелковых систем и выданных к ним боеприпасов. Конечно же, как и ожидалось, нашлись ещё несоответствия. Позанимались разборкой и сборкой винтовок. С грехом пополам, кое-как уладили данный вопрос. По крайней мере, до поры до времени. На стрельбы попал только первый взвод, и то единожды. Результаты оказались неудовлетворительными, что, впрочем, никого не удивило. Провели несколько занятий по тактике. Пару дней ползали по-пластунски на брюхе прямо во дворе, учились окапываться в близлежащем садике и кидали в канаву через улицу имитирующие гранаты болванки. Потом дружно шли их искать, а взводный ругался, что не все болванки вернули. Настоящих гранат до отъезда на фронт они так и не увидели. В итоге они не отзанимались даже положенных по разнарядке полутора недель, отводившихся на подготовку дивизии народного ополчения. Вечером пятого дня во двор въехала видавшая виды полуторка. Кузов её был загружен стальными шлемами. Каски закончились на половине личного состава – их получил только каждый второй. Обещанные противогазы не выдали вовсе.

Согласно первоначальной информации они должны были пробыть на месте ещё несколько дней, и на следующее утро Кровлев получил разрешение командира навестить родных. Благо бежать отсюда до его дома на Обводном было меньше пятнадцати минут. Но увидеться с семьёй до своего отъезда на передовую ему было не суждено. Поднятые по тревоге, спешно собравшись, ополченцы выдвинулись к Варшавскому вокзалу. Проходя в колонне по набережной Обводного канала, Кровлев видел на другой стороне свой дом. Жадно вглядывался через канал – вдруг Агата или дети окажутся в этот момент на улице? Умом он понимал тщетность подобных надежд, но, вопреки всему, сердце в груди вдруг забилось часто-часто. Он, конечно же, их не увидел. Впереди была погрузка в эшелоны. Короткий и резкий паровозный гудок будто обрубил что-то внутри. Дернувшись, состав двинулся в юго-западном направлении и начал медленно набирать ход…

Впереди был Лужский оборонительный рубеж. 13–14 июля 1941 года немецкие войска местами форсировали реку Лугу и захватили плацдармы на другом берегу. Выгрузившись в Веймарне, 2-я дивизия народного ополчения 14 июля вступила в бой южнее этого населённого пункта в районе деревень Ивановка и Среднее Село. Так случилось, что на тот момент времени дивизия оказалась здесь единственным сравнительно крупным соединением советских войск. Именно она смогла на некоторое время остановить продвижение противника.

Глава 3

Светало. Приближалось умытое после вчерашней грозы утро. Было слегка прохладно. Златков и Рязанцев сидели снаружи на вытащенной за ворота гаража небольшой складной скамейке и курили.

– Случай, безусловно, удивительный, – проговорил Олег. – И вместе с тем с поисковой точки зрения должен быть весьма простым.

– Посмотрим, – задумчиво ответил Златков. – Но чтобы столько находок за один раз… Согласен, удивительно.

– Во-первых, запросим местный военкомат, – продолжал Рязанцев, – уточним личные данные, прежде всего родственников. У меня сейчас как раз товарищ работает в Центральном архиве Минобороны в Подольске. Тоже будет нелишним посмотреть, какие данные сохранились там. Это во-вторых…

Алексей кивнул – он приезжал в подольский архив, когда работал над своей кандидатской диссертацией. Проговорил:

– По награждению прежде всего попроси своего знакомого уточнить. Да и вообще, личное дело не лишним будет. Анкетные данные, прохождение службы, ранения, может быть… Фотографию бы хотелось – посмотреть, как он выглядел.

– Да, мы так и делаем, – кивнул Рязанцев.

– Вот по кресту будет сложнее информацию поднять, – задумчиво поскрёб подбородок Златков. – Я, конечно, попробую…

– Да, маловероятно…

Перед этим они провозились до глубокой ночи. Помимо остатков записки, которую было невозможно прочитать, и отлично сохранившегося заполненного бланка из медальона ещё одной удивительной находкой оказался плоский предмет с закруглёнными краями. Рязанцев ошибся в своём изначальном предположении относительно него совсем немного – после долгих манипуляций по очистке предмета от земли и остатков ткани он оказался не портсигаром, а маленькой пластмассовой табакеркой. На крышке была изображена башенка какого-то замка. Башенка располагалась на рукотворном утёсе, сложенном из камней и напоминающем нос корабля.

– Никогда такого не встречал, – проговорил Рязанцев, откладывая лупу. – Это не советская вещь. Хотя явно годов тридцатых.

– Может, трофейный? – сделал предположение Алексей.

– Возможно. – Олег ещё раз внимательно рассмотрел крышку. – Но архитектура замка не готическая. Для немцев нетипично… Ладно, открываем.

Аккуратно отделив ножом крышку от донышка, они тут же забыли и о табакерке, и об архитектуре замка, изображённого на ней. Внутри, чуть прилипнув остатками ленточки к пластмассе, лежали потемневшая медаль и крест без колодки. Они переглянулись, и Златков одними губами прошептал еле слышно: