Судьба сама решит

– Однако сильна ты Пелагея, – только и выговорил он. – Всё равно спасибо. Легче на сердце действительно стало. А теперь снова здравствуйте дорогие мои женщины и давайте начнём всё сначала. У меня впереди целый месяц отпуска и можно, если я проведу его среди вас? На заставе, там есть конечно женщины, но они все уже чьи-то жены, так что ловеласом стать не получается. Ну, хоть за вами поухаживаю. Тётя Агафья расскажи ты мне о своей гостье, почему-то я думаю, что мне она пока сама не откроется. Всё же глаз пограничника тоже может примечать в человеке черты характера и следы судьбы.

– Я, Пелагея этого шалопута знаю с самого его детства и считаю, что кому-кому, а вот ему твою историю рассказать вполне можно. Доверься дочка. Парень хоть слегка по жизни на гражданке и шебутной был, а как военным офицером стал, здорово поменялся. Стержень обрёл. Расскажи, может, и подскажет что. В общем, говорите дети, пейте чай, а я пока в магазин за хлебом схожу.

– Ну что Владимир Чеевич, ты в чудеса веришь?

– Если честно слабо. Ибо пока не встречался ни чем таким.

– А мне вот пришлось.

И я вывалила на него свою правду. В конце рассказа, от услышанного, глаза у нашего пограничника были просто квадратными. Но и как не поверить. Чего ради мне выдумывать такое? Показала ему и свою одежду. И достав из детского рюкзачка кобуру, передала ему в руки свой револьвер.

– Верю и … принимаю. Это же как тебя Пелагея жизнь-то закрутила. Умереть тут, воскреснуть, полюбить и погибнув там, и снова вернуться обратно. Ей богу, словно книгу прочитал и вдруг увидел её живого участника.

– И вернуться не одной, – я провела рукой по своему животу. – Владимир, у меня будет ребёнок от моего погибшего мужа, и я … я его хочу. И даже если бы сейчас сюда вошёл тот … волшебник или кудесник, мать его, который так легко швыряет меня из века в век и предложил отказаться от всего, что я пережила в прошлом, а за это пообещал снова вернуть меня в того кем я когда-то родилась, то я бы отказалась. Всё что со мной было для меня дороже дорогого. Да. Я бы попросила его оставить всё как есть сегодня и сейчас. Хотя нет, я бы попросила создать для меня… паспорт, ибо для всех я никто и звать меня никак. Даже если меня примут мать и отец. У того Марка уже был паспорт, у меня же нет ничего. Только я сама.

– Погоди Пелагея, допустим как раз с документом я могу тебе помочь, есть такая возможность. У моего одного друга совсем недавно из-за наркотиков погибла дочь. Накурилась и утонула, тела не нашли. Так что я с ним попробую поговорить и попрошу отдать тебе её паспорт и прочие бумаги. Формально ты станешь его дочерью, по возрасту и с лица вы слегка похожи. Была Пелагеей, станешь Софьей. Согласна? Тогда поживи тут у тёти Агаты ещё денёк-три, а я сгоняю к нему и привезу паспорт. Потом будешь решать, стоит или нет, тебе показываться родителям и бередить их горе. Может стоит уйти в сторону и просто продолжить жить? Подумай.

– Хорошо, я подумаю, но не факт, что поступлю так.

– Теперь другое. Пелагея, вот ты вернулась, и этот револьвер, так уж ли он тебе нужен? Тем более, он без патронов? Возможно, только как доказательство произошедшего с тобой, но в нашей действительности, когда кругом и без того есть куча оружия, в то что ты принесла его из 43 года мало кто поверит …

А вот тут Владимир прав! Зачем он мне тут? Но и предложить взять его у меня, чтобы выбросить, будет как-то неправильно. Не честно что ли.

– Согласна, но что с ним делать я не представляю. Можно выбросить в пруд. Или закопать в лесу. Могу тебе отдать, только зачем он тебе?

– Знаешь, а я приму этот подарок. Жизнь она разная. Может и сгодится когда. Забираю, а ты запомни, у тебя никогда не было ни какого оружия, – Владимир достал из кобуры револьвер и расстелив на столе старую тряпку стал его разбирать и протирать. Чрез пять минут тишины он снова собрал оружие. – Ну вот и всё. Теперь на нём нет никаких следов ничьих рук. Забудем про него. А сейчас я предлагаю выйти на прогулку посмотреть на жизнь за дверями этой квартиры. Ты мороженого хочешь?

– Честно? Скоро уже три года.

– Тогда вперёд, вон и тётя Агафья с хлебом пришла. Айда отпрашиваться?

И всё таки спустя пару дней, она поехала домой. Не смогла просто уйти не оставив родителям надежды. Пелагея вошла в свой двор и подойдя к своему подъезду и привычно взглянула на окна второго этажа. Подняться или уйти? Сил повернуться и просто уйти не нашлось. Она набрал код своей квартиры, и стала ждать ответа.

– Кто там, – раздался хриплый голос мамы.

– Я та кого вы видели на партизанских фотографиях, которые вам недавно доставили из архива. Можно я поднимусь к вам?

– Вы про фото? Ну что же, заходите, мы отдадим, сразу было понятно, что тут что-то напутали.

Пелагея подошла к двери с номером 28, когда та громко щёлкнув засовом, мама никогда не оттягивала дверь на себя, чтобы его ригель засова двигался свободно, широко распахнулась.

– Проходите, сейчас я принесу конверт.