Судьба штрафника

И они ушли. Я устремился на железнодорожную станцию, боясь отстать от эшелона в чужой стране, в военном водовороте.

К нашему эшелону прицепили два пассажирских вагона для штабистов 4-й гвардейской армии, еще несколько товарных вагонов наши штрафники переоборудовали для женщин из военной цензуры и связисток. Я занял место для себя, Лосева, Живайкина и Мити в вагоне, где разместились офицеры роты и их ППЖ.

Наступал вечер, вдоль эшелона пробежала команда никуда не отлучаться. Ваня с Митей по-прежнему отсутствовали, из офицеров не было Козумяка и Кучинского. Сорокин нервничал и смачно ругался. Узнав, что все они могут быть в доме с красными фонарями, он послал туда связного с оповещением, что эшелон уходит. Через некоторое время, запыхавшись, все прибежали на станцию. Командир роты набросился на них с бранью, но в это время паровоз толкнул вагоны назад, потом дернул вперед и медленно стал выводить эшелон с забитой поездами станции. Все стали размещаться по своим местам, «женатые» офицеры прибивали плащ-накидки к верхним нарам, устраивая в вагоне «семейный уют».

Лейтенант Козумяк вдруг ахнул и грязно выругался, не стесняясь своей ППЖ. Схватившись за голову, он заорал:

— Братцы, дак я ж забыл шинель в борделе!

Грохнул смех. Все знали, что Козумяк первый раз надел новенькую шинель, сшитую в штабной армейской мастерской из отреза сукна для высшего офицерского состава. За нее он отдал набор кожи на сапоги, и сразу же потерял, да и где!..

Поезд набирал скорость. В ведре плескалось вино, в котелках стыла каша со свининой. Всех потянуло на еду, и мы оторвались от созерцания проплывавших мимо двери красивых горных пейзажей. За ужином пошли шутки и подначки в связи с посещением публичного дома, а когда мы улеглись на застланное брезентом сено и укрылись шинелями, Живайкин рассказал о своих впечатлениях.

Войдя в дом, Иван был поражен роскошью его убранства. Все сверкало бронзой, хрусталем и позолотой, лакированным деревом, дорогими тканями и кожей.

В просторном вестибюле на низких столиках у мягких кресел лежали альбомы с золоченым обрезом и в сафьяновых переплетах. Каждый альбом содержал прекрасно выполненные фотографии девиц в различных позах, выгодно показывающих рекламируемый «товар», там же были написаны их краткие характеристики и цена. Кого только там не было: румынки, русские, японки, китаянки, француженки, польки, итальянки…

Живайкин выбрал… русскую. Почему? Ему хотелось узнать, что это за дом, о здешних порядках, о жизни обитательниц дома, а кто мог рассказать об этом лучше русской? И Иван, подозвав полуголую девицу, указал на фотографию в альбоме.

— О! — закатила глаза девица. — Катя!

Взяв Ивана под руку, она повела его в примыкающий к вестибюлю кабинет с бронзовой табличкой «Доктор». Навстречу вышел рослый детина, пригласил к столу, заставил дать себя осмотреть, после чего нажал на кнопку. Вошла уже знакомая девица и опять под руку повела Живайкина по лестнице с ковровой дорожкой на второй этаж.

Они вошли в небольшой холл, от которого в четырех направлениях шли коридоры с дверьми в номера. На дверях каждого номера было написано имя «владелицы» и прикреплена ее фотография в соблазнительной позе.

Девица подвела Ивана к номеру с именем «Катя», постучала, и Ваня увидел девушку, вытиравшую слезы. Поздоровавшись, он спросил:

— Чем вы так расстроены, Катя?

— А! — махнула она рукой и начала быстро приводить лицо в порядок. — Все идут и идут ко мне. Вот почему бы вам не пойти к японке или француженке? Красивые ведь женщины и как обслуживают! А так вы сегодня у меня уже восьмой.

— Так мне, Катя, ничего от вас не нужно, кроме общения. С кем я здесь могу еще поговорить?

— Да знаю я вас! Так все говорят, а потом берут свое!

Она усадила Живайкина за столик, сама уселась напротив, не заботясь запахнуть шелковый халат, нажала кнопку. Почти тотчас появился портье. Она заказала ему что-то.

— Вот вы сказали, что я восьмой. Это что, много или мало?

— Что вы! Конечно, много. За день я принимаю одного-двух гостей. Пожалуйста, не осуждайте меня, не от сладкой жизни я здесь! А когда стану старухой — как жить?! Здесь много не скопишь на черный день. Нам платят по контракту небольшие деньги, но если ко мне приходит больше двух — их оплата идет на мой счет. Иногда мне делают подарки, но это бывает редко, если попадается богатый клиент.

В номер постучали, и вошел портье с подносом, на котором были бутылка вина и фрукты.

— Угощайтесь! — И она налила янтарное, сверкающее вино в хрустальные рюмки. — Такое вино в магазине вы не купите.

Когда выпили по второй рюмке действительно прекрасного густого вина, она пересела Ивану на руки, обняла за шею.

— Ну вот! — говорила она после. — А вы сказали, что только поговорить. Но сейчас и я получила удовольствие. Вы настоящий мужчина, сибирский медведь и приятный человек.

В дверь сильно постучали, и девица сказала что-то Кате.

— Прибежал посыльный. Вас срочно вызывают в часть, срочно! — И она торопливо поцеловала его.

Живайкин, выложив все пенго и рубли на столик, выбежал…