Судьба шута

На Молли была ночная рубашка и халат. Она заметно пополнела, из девушки превратившись в женщину. Однако она сохранила привлекательность. В комнате пахло Молли – то был не просто аромат ее духов, но ее собственный запах, смешанный с запахом пчелиного воска. Аккуратно сложенное платье лежало на стуле возле кровати. Рядом я заметил низенькую кроватку на колесиках, – очевидно, мальчики спали тут же. На столике я увидел гребень и расчески – они оказались там скорее по привычке, чем из необходимости.

– Он бы не хотел, чтобы ты срезала волосы, – по глупости сказал я первое, что пришло мне в голову.

Молли поднесла руку к голове.

– Откуда тебе знать? – возмущенно спросила она.

– Когда он в первый раз тебя увидел, задолго до того, как забрал, он сказал про твои волосы: «На ее шкуре есть рыжий цвет».

– Да, он мог бы так выразиться, – ответила Молли. – Но он никогда не «забирал» меня у тебя. Мы считали, что ты умер. Ты дал нам понять, что тебя больше нет, и я узнала, что такое отчаяние. У меня не осталось ничего, кроме ребенка, который полностью от меня зависел. И если кто-то кого-то забрал, то это я взяла Баррича. Потому что я его любила. Потому что он хорошо обращался со мной и с Неттл.

– Я знаю.

– Я рада, что ты знаешь. Присядь и расскажи, как он умер.

И я сел на стул, а она устроилась рядом, на сундучке с одеждой. Мой рассказ о последних днях Баррича оказался коротким. Меня не покидала мучительная мысль о том, что больше мне не придется говорить с Молли. И все же я испытал огромное облегчение. Молли должна была знать, как погиб ее муж. Она слушала меня с жадностью, словно каждое мгновение его жизни считала своим по праву.

Сначала я не знал, стоит ли рассказывать ей об Уите Баррича, но решил, что не должен ничего скрывать. Вероятно, она уже слышала кое-что и раньше, поскольку не выказала ни малейшего удивления или отвращения. К тому же моя история звучала совсем не так, как поведал бы ее Свифт, поскольку только мне было известно, как сильно Баррич любил своего сына. И главное, перед его смертью они помирились. Говорить с Молли оказалось совсем не то, что рассказывать о гибели Баррича Неттл. Молли понимала всю важность его последней просьбы позаботиться о ней и его маленьких сыновьях. Я повторил все его слова, в том числе и то, что он был для нее лучшим мужем, чем мог бы стать я. И что я согласился с ним.

Молли расправила плечи и с горечью сказала:

– Отлично. Значит, вы все решили за меня. Неужели вам не приходило в голову поинтересоваться моим мнением? Неужели вы не понимали, что решение должна принимать я?

Так у меня появилась возможность открыть дверь в прошлое и поведать Молли, что́ я делал все эти годы, как и где узнал, что она стала женой Баррича. Она не смотрела на меня, пока я рассказывал долгую историю шестнадцати лет. Наконец, когда я замолчал, она сказала:

– Я думала, что ты умер. Если бы я знала правду, если бы я знала, что ты…

– Я все понимаю. Но я не мог найти безопасного способа послать тебе весточку. А после того, как ты… было уже слишком поздно. Если бы я вернулся, мы бы все чувствовали себя ужасно.

Она наклонилась вперед, опираясь подбородком на ладони, и закрыла глаза, по ее щекам текли слезы.

– Как же ты все ужасно запутал. Во что превратилась наша жизнь?

У меня были сотни разных ответов на ее вопрос. Я мог бы сказать, что не я все запутал, что просто такая нам выпала судьба. Но вдруг понял, что у меня больше не осталось сил. И я решил – пусть так все и останется.

– Что ж, уже слишком поздно что-то изменить.

– О Фитц, – сказала она. Но мне было сладостно услышать свое имя из ее уст, пусть даже она произносила его с укоризной. – Для тебя все было слишком поздно или слишком рано. Когда-нибудь, так ты всегда говорил. Всегда, завтра или после того, как ты выполнишь свой долг перед королем. А женщине нужно сейчас. Мне это необходимо. Но у нас было так мало таких минут.

Мы посидели еще немного в горестном молчании. Потом она тихо сказала:

– Скоро Чивэл приведет малышей. Я разрешила им посмотреть кукольное представление. Мне будет трудно объяснить им твое присутствие здесь.

И я ушел, поклонившись Молли у двери. Я даже не коснулся ее руки. На сердце у меня было еще тяжелее, чем когда я стоял у ее порога, не решаясь постучать. Тогда у меня еще оставалась надежда. А теперь… Что ж, нужно посмотреть правде в глаза. Теперь слишком поздно.

Я спустился по лестнице и вновь оказался посреди толпы. Неожиданно все зашумели еще громче, со всех сторон звучали вопросы, кто-то крикнул:

– Корабль! Корабль с Внешних островов!

– Но уже слишком поздно, чтобы швартоваться!

– С флагом клана нарвала?

– Только что прибыл гонец! Я видел, что он нес какое-то послание.

Так я оказался в толпе, устремившейся в Большой зал. Я попытался выбраться в коридор, но лишь заработал несколько чувствительных тычков под ребра. Кто-то больно наступил мне на ногу. Я понял, что сопротивляться бесполезно.