Судьба смеется дважды

– Мы в буквальном смысле боролись за вас, Анна, если бы медики приехали, хоть на пять минут позже, боюсь, сейчас вы здесь не лежали, – врач с жалостью смотрит на меня, а я даже не знаю, что ответить на эту двусмысленную новость. – Была большая потеря крови, – через некоторую паузу, уточняет врач.

Находясь в пограничном состоянии, не ощущала совсем ничего – даже временные пробуждения остались за пределом сознания. Мое сердце обливается кровью, когда вспоминаю о Зое Степановне, не нужно быть врачом, чтобы понять: рана была не совместимой с жизнью. Застывший ужас и вопрос в её глазах с последней слезой, стекающей по щеке, как последнее слово, которое осталось не услышанным мною.

После осмотра врачом, в палату вошёл Самир и мой отец. Папа выглядел подавленно, лицо совсем осунулось. На мой вопрос, где мама, он посчитал не отвечать, лишь так, отмахнулся и проговорил что-то о заграничной путёвке. Было несколько удивительно услышать, что в такой момент она сорвалась на курорт. Оказалось, что в бессознательном состоянии я пробыла почти сутки. Но по-прежнему не даёт мне покоя, лишь то, где сейчас мой Роман. Я чувствую, как Самир увиливает от ответа, отец вовсе сказал, что знать не знает. Остаётся только допытывать у свекра. Чего я совершенно не хочу, да и не готова. Вспоминаю о не найденной папке, из-за чего расстраиваюсь ещё больше, затем прошу уйти мужчин, чтобы оставили в палате совсем одну.

Голова всё ещё остаётся неясной, осматриваюсь с двух сторон, в поисках мобильного телефона, тот лежит на прикроватной тумбочке. Осторожно поворачиваюсь на бок, чтобы не задеть раненную руку и живот. Сквозь боль, я с трудом дотягиваюсь до заветной цели. Сначала набираю маме, хочу узнать, почему она не может отложить свои дела и приехать ко мне, когда она так мне нужна. По щекам начинают течь слёзы, кладу телефон на грудь и здоровой рукой их смахиваю. Ставлю в режим громкой связи, но, увы, механический голос говорит о вне зоны доступа. Со стоном отклоняю вызов. Затем ищу в контактах номер Романа – опять девушка вещает, что абонент недоступен. Испускаю полу всхлип, он вырвался из моей груди, как будто давно просился наружу. Здоровой рукой набираю сообщение Роману: «Ты мне нужен. Прошу, ответь». И нажимаю на кнопку «отправить». Чувствую, что Самир не просто так скрывает местонахождение моего мужа, по глазам вижу, он знает, но скорее сам Роман велел молчать. Остаётся только надеяться, что с ним все хорошо. Тихо шепчу в пустоту «я люблю тебя», и с этими словами, в обнимку с телефоном на груди, засыпаю.

Не знаю, сколько я проспала, но меня разбудил какой-то шум, доносящийся со стороны двери в мою палату. Слышу, как два мужских голоса почти орут друг на друга, затем встревает третий, и все замолкают. Через минуту ко мне в палату заходит свёкор.

– Она сейчас спит, Давид, – кричит мой отец.

Он почти врывается в комнату, в глазах стоит страх, по лицу видно, что испугался не на шутку, но его чувства мне кажутся не понятными. Отчего ему переживать за меня? Пусть лучше даст ответ, где его сын. Убедившись в моём более-менее нормальном положении, снова разворачивается и вылетает пулей, за ним следом побежал папа.

– Давид Александрович, – зову его и резко приподнимаюсь, в глазах моментально мутнеет, кажется, что сейчас вырвет. Ко мне подбегает Самир и, схватившись за урну, подставляет мне перед лицом.

– Глупая, ты что творишь, – ругается он. Друг помогает мне, подаёт полотенец, смоченный в воде. Одной рукой тяжело справляться, видя мои мучения, Самир забирает обратно ткань, и с осторожностью обмакиваем лицо. С благодарностью улыбаюсь ему в ответ и шепчу спасибо. Чувствую режущую боль в животе, немного одергиваю простынку, пластырь пропитался кровью. От такого наказания, которое я устроила сама себе, начинаю реветь.

В палату быстрыми шагами заходит медсестра и тот же врач, который осматривал меня с утра. Цокает языком и грозит мне пальцем, словно отчитывает, как маленькую непослушную девочку, но так оно и есть. Затем велит медсестре заменить повязку и проверить состояние шва.

Самир ретировался без разговоров, судя по всему, понял, что сейчас нет времени на препирательства с врачом. Вижу, как мужчина вкладывает новые бумаги в историю, сравнивает показатели, полученные сейчас и прежде. Хмурится, снова смотрит на меня и будто не может понять, где несоответствие. Медсестра заканчивает процедурные дела, хлопает по здоровой руке, мило улыбается, затем оставляет меня наедине с врачом.

– Хм, Анна, снова есть к вам вопросы. У вас точно нет жалоб? – врач с подозрением уставился на меня.

Гляжу на мужчину в упор и не могу сообразить, что он хочет от меня услышать. Он присаживается на стул, открывает записи и приступает:

– Что ж, Анна, ну, во-первых, поздравляю вас, – улыбается мне.

– С чем? – с недоумением спрашиваю его.