Судьба смеется дважды

– Заткнись, шлюха, – рычу на неё, а у самого во рту пересохло. Наташа подошла ближе и села на корточки передо мной, уставилась на меня, затем проводит своей рукой по моим губам и следит за своим же движением. Одергиваю своё лицо, она смотрит на меня зло и ударяет по щеке. В глазах стоят искры, даже от такого лёгкого удара. Я начинаю мычать, но равновесие не теряю.

– Я уж было подумала, ты не очухаешься, – Наташа встала и села на стул, а в руке крутит телефон, узнаю в нём свой. С какой целью она прибрала к своим рукам? Затем оглядываюсь по сторонам и понимаю, что помещение подвального типа и давно уже заброшено. К нам присоединяется Роберто Сантини и пара головорезов, узнаю в них охранников, которые при входе в ресторан меня осматривали. Фыркаю и ухмыляюсь, потому что осознаю, насколько Роберто всё продумал. Не задействовал никого из отцовских приспешников, только своих.

– Роман, – он кивает мне головой в знак приветствия, а мне самому становится тошно от его этикета. – Не знаю, помнишь ли ты это помещение, – обводит рукой по подвалу, как будто мне есть дело до него. – Тут твоя мать закончила свою жизнь.

Я уставился на него во все глаза, ищу хоть крупицу подвоха, словно он пытается расположить меня к себе, если расскажет эту информацию. Мотаю отрицательно головой, не могу и не хочу верить его словам. Если Валерий Алексеевич мне не солгал в прилагающемся деле записке, то сейчас нет смысла воротить прошлое.

– Чего ты добиваешься, Роберто? – задаю ему вопрос, чтобы уйти самому от ответа. Этот слизняк смеётся и к нему начинает приставать Наташа, вешается на шею, целует. Отвернулся, мне противно, что когда-то видел в ней настоящую девушку, а на деле продажная шлюха.

– Как чего, Роман? Мне нужны документы с акциями моей компании, – спокойно отвечает мне, затем просит Наташу и головорезов выйти из подвала. Наташа ещё раз посмотрела на меня и послала воздушный поцелуй, эта девка явно не в себе. Роберто подошёл ко мне и протянул бутылку с водой, пить очень хочется, но нет доверия, поэтому мотаю отрицательно головой, отказываюсь.

– Травить тебя мне нет надобности, глупец, – он ставит рядом со мной эту бутылку, а сам садится на стул, на котором ранее сидела дрянь. Он внимательно смотрит мне в глаза, так же, как и я, оба молчим и думаем о своём. Затем первым тишину нарушает Роберто.

– Знаешь, мы когда-то с твоим отцом здорово не поняли друг друга, – он смотрит на меня, но словно не видит, а вспоминает события прошлого, – возможно, он никогда этого не замечал. Мой отец всегда видел в Давиде что-то большее, чем подчинённый, порой, казалось вот-вот и назовёт своим сыном. Так же, как когда-то меня. Но никогда не замечал меня, что бы я не пытался сделать, глупость или наоборот дело провернуть хорошее. Нет, – он мотает головой, – нет. Я для него остался на третьем месте. А знаешь, кто был на первом? – он очнулся от своего видения, глаза озлоблены. Я остаюсь на месте и никак не реагирую на его вопрос, – София – это моя младшая сестра – любимца отца.

Роберто соскочил со стула и стал прохаживаться по подвалу туда и обратно, закинув руки за спину.

– Моя мать относилась к семье крупного бизнесмена, который периодически любил проворачивать дела на черном рынке. Выдав замуж свою единственную дочь в первый раз, получил внука – меня, а потом мой отец скончался, и дед решил снова попытать счастья, но уже тогда сам Аль Сантини проявил интерес к вдове его партнёра. Деду это оказалось на руку, он дал разрешение, но при условии, что мне достанется фамилия моего отчима. Отчим не хотел этого, он считал, что сын должен носить имя своего отца, но тогда бы дед не позволил жениться ему на моей матери. Аль Сантини был безумно в неё влюблён, поэтому уступил моему деду. – Роберто остановился напротив меня, снова всматривается в глаза, и продолжает:– Сантини не проявлял ко мне никакого интереса, я был для него приведением, просто человеческим обликом, хотя, я очень старался ему понравиться, а потом родилась София, – Роберто почти рычит имя своей сестры. – Здесь я вовсе перестал существовать даже для матери. И я дал себе обещание, что однажды сумею обратить на себя внимание и наконец смогу по праву занять место главы синдиката, но для начала я должен найти акации компании.

Роберто снова стал ходить по подвалу, нарезая равные отрезки пути.

– Не понимаю, причём тут я?– перебиваю Роберто, задавая ему вопрос. Мужчина оскалился, сел снова на стул и, подперев рукой подбородок, задумался, будто никогда не размышлял о таком исходе.

– Не понимаешь? – Роберто смеётся, затем тычет в меня пальцем, – Хорошо, тогда я объясню тебе, в чем же твоя роль, сынок.

Сантини снова встал, но уже остановился возле двери подвала, глубоко вдыхает и на выдохе говорит:

– Потому что ты мой сын, а не Георга, – вот так просто, словно эти слова ничего не значат для него. Я уставился на него, не веря своим ушам. В письме Софии, обращённого ко мне, она указала на свои размышления и догадки, но не сказала ничего конкретного.