Судьба Трайна

Я окинула взглядом своих новых соседей по хижине, которые захихикали и отвернулись. Естественно, Сиенна заметила это, но прежде чем успела сказать еще хоть слово, наше внимание привлекла суматоха в племени.

Трое Альф и два шамана быстро направлялись к лесу, улыбаясь и здороваясь со всеми, кто проходил мимо, но не замедляя шаг. Мужчины явно хотели побежать, я видела это в их напряженной сдержанности, но куда?

Прежде чем они скрылись в густой пурпурно-зеленой растительности, Трайн посмотрел в сторону моей хижины. Я скорее почувствовала, чем увидела, как его глаза ищут меня. Когда наши взгляды встретились, волнение сменилось надеждой.

Глава 15

Трайн

Солан постучал в старинную, но крепкую дверь из дерева моарк в крохотной, покрытой мхом бревенчатой хижине, стоявшей в глубине леса на склоне Долины. Замысловатая сцена, вырезанная на поверхности двери, изображала наших предков, Тойбиаса и Вантера, сцепившихся в вечной битве за любовь прекрасной женщины, чье имя было потеряно с течением времени. Благодаря уроком искусства Арлин я рассмотрел талант художника, несомненно давно умершего, судя по изношенной деревянной поверхности.

— Позволь говорить мне, — заявил Солан, многозначительно глядя в мою сторону.

Я не скрывал своего мнения по поводу видений, духов и прочей мистической чепухи, но согласился обратиться за советом к пророчице племени. Судя по нашей короткой встрече, она была очень похожа на самую старую представительницу племени Холмов, Амму… только Амма никогда не падала на землю, закатывая глаза и излагая смутные пророчества. Худшее, что она когда-либо делала — раздражала меня своими загадочными комментариями.

Ухмыляющаяся беззубая старая ведьма широко распахнула тяжелую дверь, как будто та ничего не весила.

— Как раз вовремя, — прохрипела она и вернулась в дом, оставив нас гадать, как в этом случае поступать.

Солан, который, казалось, привык к поведению старухи, вошел следом за ней. Маркон пожал плечами и шагнул внутрь, два шамана поплелись за ним. Воспользовавшись моментом, я осмотрел маленькую тихую поляну. Я не чувствовал такого умиротворения уже… вообще никогда. В течение многих лет я защищал свое племя и выживал в диких лесах, доверяя своему инстинкту, который сейчас утверждал, чтобы я открыл разум тому, что должна была сказать Умма.

Я глубоко вздохнул и вошел в хижину, еще раз обрадовавшись своей передышке снаружи. Как только я переступил порог, меня встретила стена зловония. Маркон слезящимся взглядом показал, чтобы я оставил дверь открытой.

— Садитесь, садитесь, — щебетала Умма, указывая на беспорядочную коллекцию предметов, примерно в высоту табурета, сгрудившихся вокруг крошечного столика. По краям стояли шесть чашек дымящегося чая.

— Ты знала, что мы придем, — пробормотал Солан, усаживаясь на старый бочонок из-под настойки риита.

Умма просто ухмыльнулась и жестом пригласил нас тоже сесть. Каким-то образом нам всем удалось разместиться вокруг стола и взять свои чашки. Умма протянула руку между Бэндрином и мной, чтобы взять свою чашку. Меня вновь накрыла волна вони. Бэндрин, казалось, ничего не заметил, — должно быть, его собственный резкий запах лишил нос прежнего обоняния — но мой желудок непроизвольно скрутило.

Все стало только хуже, когда я поднес чашку ко рту. Пахло так, словно она сварила прогнившую филейную часть ноги, добавив туда варенья для вкуса. Маркон и Солан выглядели так же плохо, как и я, что меня немного порадовало, но оба шамана осушили свои чаши, а затем, к моему удивлению, налили вторую порцию.

Делая вид, что пью мерзкое варево, я, затаив дыхание, изучал Умму. Ее сходство с Аммой было поразительным. Наконец, любопытство взяло верх, несмотря на мое обещание прикусить свой длинный язык.

— У тебя есть сестра-близнец, которая живет на территории Холмов?

Хихиканье Уммы наполнило крошечную хижину. Вытерев слезу с морщинистого глаза, она заявила:

— Я и есть она.

— Ты Умма, — подтвердил Солан.

В тот же миг Маркон заявил:

— Ты Амма.

Они посмотрели друг на друга, потом на старуху, сидевшую у камина.

В ответ женщина лишь улыбнулась и кивнула.

— Мы все кучка дураков, — произнес я, улыбаясь ей в ответ и смеясь от удовольствия. — Двух старух никогда не существовало, только одна. И каким-то образом ей удавалось гулять между нашими двумя территориями все эти годы, не будучи замеченной патрулями или съеденной ворчунами.

Мои со-Альфы сидели в ошеломленном молчании, но я не мог удержаться, чтобы не выказать ей свое восхищение. Вывернувшись из тесного кресла, я опустился перед старушкой на колени и нежно сжал ее узловатую, обветренную руку в своей ладони.

— Приношу глубочайшие извинения за любое неуважение, которое я оказывал тебе на протяжении многих лет. Я был полным идиотом.

Ее безумная улыбка превратилась в нежную, намекая на красоту, которой женщина обладала в юности. Она наклонилась и поцеловала меня в лоб сухими губами.

— Самый умный, — прошептала она так тихо, что ее услышал только я.