Судьба убийцы

– Ты же знаешь, что так нужно. Би, тебе многое пришлось пережить, но ты все равно еще ребенок. Твой отец поручил мне заботиться о тебе. Я обещал присматривать за тобой. Пойми меня, взрослые стараются поступать так, как будет лучше для ребенка. Особенно важна эта обязанность для родителей. И тут не важно, чего тебе хочется и что будет лучше, по-твоему. В тебе течет кровь Белых, твои сны одновременно важны и опасны. Тебя нужно направлять. Да, я читал твой дневник, чтобы лучше понять тебя. И я буду читать твои сны.

Кое-что из сказанного им встревожило меня.

– Кровь Белых передалась мне от матери? Потому что в жилах моего отца текла только кровь жителей Горного Королевства и Бакка, никого больше.

– Она передалась тебе от меня.

Я вытаращила на него глаза:

– Как?

– Ты слишком мала, ты не поймешь.

– Нет, не мала. Я знала, кто был мой отец и кто была моя мать.

И я затаила дыхание, ожидая, что он попытается скормить мне ужасную ложь про маму.

– Знаешь, как драконы меняют Элдерлингов? Как благодаря драконам у них появляется чешуя и кожа окрашивается яркими цветами? И их дети иногда рождаются уже покрытыми чешуей?

– Нет. Я не знала об этом.

– Ты видела Рапскаля, алого человека?

– Да.

– Таким его сделала драконица. Красная драконица Хеби очень любит его, поэтому она передала Рапскалю некоторые свои черты, и он изменился. А сама Хеби во многом переняла его манеру мысли и вести себя.

Я внимательно слушала.

– Много лет, – продолжал он, – я жил бок о бок с твоим отцом. Думаю, мы… изменили друг друга. – Тут его мысли явно свернули в сторону. – Однажды он сказал, что он стал Пророком, а я – Изменяющим. Я много думал над этими словами. И решил, что ему хотелось, чтобы так было. И один-единственный раз в жизни я захотел сам что-то изменить. Поэтому я отправился в замок Клеррес и попытался быть Изменяющим.

– У тебя не очень-то хорошо получилось.

– Верно. Но когда я только познакомился с твоим отцом, такая мысль мне бы и в голову не пришла. – Любимый протяжно вздохнул. – Би, я понимаю, что ты сердишься на меня. Вот что я тебе скажу. Я поступил так, как хотел твой отец. Увел тебя от опасности. Если я вмешиваюсь в твою жизнь, то только потому, что он поручил мне заботиться о тебе. Я дал ему слово, и это для меня важнее всего. Я надеялся, что заслужу твое уважение и, может быть, со временем между нами образуются более тесные узы. Я понимаю, тебе жаль, что я жив, а Фитц умер. Но почему ты решила высказать мне все сейчас?

Я собрала волю в кулак и посмотрела прямо в его бледные глаза:

– Сегодня ты пытался вести себя как мой отец. Ты говорил то, что мог бы сказать он на твоем месте. Но ты не мой отец. Я не хочу, чтобы ты так делал. Можешь учить меня, мне и в самом деле еще многое нужно узнать. Но ты не мой отец. Не прикидывайся им.

– На самом деле… – начал было он, но вдруг умолк.

Любимый что-то скрывал. Этот человек читал мой дневник, мои сны и мои самые сокровенные мысли, и при этом пытался хранить секреты от меня? Хуже оскорбления не придумаешь. И я решила ударить в ответ. Если кое о чем умолчать, сработает не хуже, чем ложь.

– Он написал тебе последнее письмо. И не сжег его – наверное, потому, что писал его в основном для себя. Он писал там, что понимает, почему ты ушел. Что ваша «дружба» всегда сводилась к тому, как ты его использовал. Он писал, что ему лучше без тебя, потому что моя мать любила его за то, каков он есть, а не за то, как им можно воспользоваться. В этом письме он надеялся никогда не увидеть тебя снова, потому что ты сломал его жизнь и похитил его счастье. Что он рад тому, что теперь сам управляет своей жизнью и сам выбирает свой путь.

Но потом, – продолжала я, – он встретил тебя снова, и все началось сначала. Ты вернулся лишь затем, чтобы использовать его, как прежде. Ты разрушил наш дом, и отец теперь лежит там мертвый из-за тебя. Все из-за тебя.

И я перевернулась на другой бок, чтобы не видеть его, хотя ворочаться в гамаке не так-то просто. Лежала и смотрела на доски и балки, на качающиеся тени от фонаря. Отец был бы мной очень недоволен. Было понятно: надо попросить прощения и признаться, что я все выдумала. А если я ничуть не раскаиваюсь? Наверное, все равно надо извиниться.

Я повернулась к нему, но его уже и след простыл.

Глава 42 Фурнич