Судьба убийцы

Вставай. Пока ты тут валяешься, солнце все выше. Или ты решил проспать день и идти по ночам?

Сейчас полнолуние. Я смогу видеть дорогу.

Да. Тронусь в путь вечером.

Я лгал себе.

Когда стемнело, заставил себя встать. Ворона сидела на ветке надо мной. Я вгляделся в крону и, к своему удивлению, сумел различить птицу. Я видел ее силуэт в темноте благодаря теплу, исходящему от нее. Шут говорил о такой способности, когда выпил драконьей крови.

– Я пойду дальше. Хочешь, я понесу тебя? – предложил я, потому что вороны по ночам не летают.

Пеструха отрицательно каркнула. Ладно, она сумеет отыскать меня, когда сочтет нужным. Я уже убедился, что ворона на это способна.

В последние дни мне на дороге стали чаще попадаться люди, но по ночам повозок и всадников было меньше, а простыня позволяла скрыть почти все Серебро. Я шел быстро. Нагревшиеся за день камни продолжали излучать тепло, но его нетрудно было отличить от тепла зверьков, рыщущих вдоль дороги в поисках пропитания. Вот дорога снова пошла в гору. Вокруг расстилались ухоженные поля и пастбища. Где я укроюсь, когда наступит день? Об этом можно будет подумать ближе к рассвету.

Взобравшись на холм, я увидел внизу оживленный портовый город. На кораблях, стоявших на якоре в гавани, ярко горели фонари. На улицах тут и там тоже виднелись пятна света. Город был не меньше Баккипа, а может, и больше, но растекся по земле, как масло по сковородке. И как же мне пробраться через него, выйти к причалам и уговорить кого-нибудь отвезти меня в Фурнич? Да еще и без гроша в кармане? Можно украсть лодку. Но куда плыть? У меня нет морских карт. Нужна лодка и команда, которая слушалась бы меня.

Ну почему все так сложно? Почему я так устал?

Той ночью я совершил налет на курятник, где прихватил не только три яйца, но и наседку. Забравшись в коровник, нашел немного овса и наткнулся на сторожевого пса. Тот зарычал. Я сказал ему, что перед ним волк, и почувствовал, как Серебро во мне, смешавшись с Даром, заставило беднягу удрать, жалобно повизгивая. Ощущение было странное.

Сбежал, прихватив добычу. Человеческие зубы плохо приспособлены, чтобы жевать сырое мясо, но я упорно грыз курицу, пока не обглодал ее до костей. На закуску выпил яйца, прожевал, старательно работая коренными зубами, зерна овса и запил все водой из ручья. На дневку устроился на скалистом выступе между двумя засеянными злаками полями.

Там я дождался ночи. Прежде чем луна поднялась высоко и засияла в полную силу, крадучись, двинулся в сторону порта, где кипела жизнь. Олух умел делать так, чтобы никто не замечал его, но у него это всегда получалось лучше, чем у меня. Я же, хоть и внушал каждому встречному: «Ты меня не видишь, ты меня не видишь», все равно шел, накинув простыню на голову, чтобы скрыть лицо, и держался в тени. Ночью народу на улицах было немного. Только двое прохожих удостоили меня хотя бы взгляда. Моя новая странная способность морочить головы при помощи смешанной магии одновременно и пугала меня, и придавала уверенности. Насколько можно на нее полагаться? Могу ли я ходить незамеченным по улицам среди бела дня? Не стоит пробовать. Если вдруг окажется, что это не так, дело может кончиться для меня очень плохо.

Я знал, куда хочу попасть, и, не задерживаясь, прошел прямо к причалам.

Порт никогда не спит. Корабли разгружают и загружают по ночам, чтобы успеть уйти с утренним отливом. Я выбрал причал, по которому грузчики, словно муравьи, цепочкой катили тележки и тачки к стоящим кораблям. Держась в тени, присмотрелся к грузам. Снова хотелось есть, снова все ныло и донимала усталость. Но я не мог позволить всему этому остановить меня.

Высмотрел, с какого корабля разгружали шкуры. Шут говорил, что Фурнич – город, где выделывают кожу. Выйдя из укрытия, я остановил матроса с этого судна:

– Мне нужно попасть в Фурнич. – Я окутал его своим дружелюбием и прошептал: – Ты очень-очень хочешь помочь мне.

Он остановился и сердито уставился на меня, закутанного в простыню. Потом вдруг улыбнулся, словно старому другу.

– Мы только что оттуда, – сказал он и покачал головой. – Так себе городишко. Если тебе туда нужно, мне тебя жаль.

– И все-таки мне туда нужно. Который из кораблей, что сейчас тут, туда направляется?

– «Плясунья». Вон она, вторая у того причала. Капитана зовут Расти, отличный кэп, только в карты жульничает.

– Буду иметь в виду.

И мы разошлись каждый своей дорогой. На прощание он улыбнулся мне во весь рот, словно своей милой.

Меня аж подташнивало из-за того, как я с ним обошелся, пока я торопливо шел к причалу, где стояла «Плясунья». Это был ладный, устойчивый кораблик с глубоким килем и низкой надстройкой. Для такого судна достаточно небольшой команды. На палубе стояла молодая женщина. Я сосредоточился и послал в ее сторону волну дружеского тепла и ощущение, что мне можно доверять. Когда спросил капитана Расти, глаза ее широко распахнулись и она улыбнулась мне, несмотря на то что я кутался в простыню: