Судьба убийцы

– Би, я не собираюсь домой. Мой путь закончится здесь. – Она потянулась, чтобы взять меня за руку, и я спрятал кисть под мышку. – Нет, Би. – Она закрыла лицо ладонями. Я посмотрел поверх ее головы на Шута, топтавшегося у кромки нашего круга, и попытался найти слова, чтобы утешить ее: – Поверь мне: лучше такой конец, чем тот, что ждет меня, если я отправлюсь домой. И это конец, который я сам для себя выберу. Мое решение.

Шут уставился на меня и вдруг попятился назад, в темноту. Подошла Кетриккен с маленьким дымящимся чайничком и толстостенной глиняной кружкой. Она подала мне кружку и налила туда взвар. Руки ее слегка дрожали.

Отпив из кружки, я различил каррис и валериану, помогающие снять боль, бодрящие травы и имбирь. Чай был подслащен медом. Он подействовал быстро – боль отступила. Тело словно наполнилось жизнью.

– Завтра ты окрепнешь достаточно, чтобы одолеть путь домой, и мы отведем тебя в Олений замок, к целителям, – с надеждой предложила Кетриккен.

Она села возле моего костра, и я улыбнулся ей. Да, это будет долгое прощание…

– Кетриккен, вы ведь уже были здесь. Мы оба знаем, как здесь все заканчивается. Вы видите волка у меня за спиной. Я доделаю его, благо теперь Ночной Волк снова со мной, и работа пойдет быстрее.

Я нащупал позади себя его лапу. Ощупал каждый палец и ложбинки между ними и вспомнил, как торчали когти. Я погладил один коготь – гладкий, будто полированный, и мне показалось, что волк вот-вот раздраженно отдернет лапу, как делал всегда.

Ты вечно дразнил меня: когда я пытался заснуть, ты легко-легко касался волосков между пальцами. Щекотно было до невозможности.

Я дал общему воспоминанию впитаться в камень. На какое-то время остались только он и я. Слышно было, как Кетриккен тихо забрала кружку и отошла.

* * *

– Фитц, ты не мог бы ненадолго прерваться? Перестать создавать своего волка, пока не окрепнешь. – В голосе Ланта звучала мольба.

Я открыл глаза. Прошло время. Они успели укрыть парусиновым навесом меня и моего волка. Перед нами горел костер, наполняя распахнутый с той стороны шатер теплом. Это хорошо. Ночи в горах холодны. Они сидели полукругом по другую сторону костра. Я оглядел их. Крошка Би, мой юный конюх, ученица убийцы, незаконнорожденный сын Чейда и моя королева. И Шут. Он был там, с краю, куда едва доставал свет от костра. Шут на мгновение встретился со мной глазами и отвел взгляд. Он уже видел такое. И Кетриккен тоже. Я попытался объяснить остальным:

– Раз начав, остановиться нельзя. Я уже вложил немалую часть себя в этого волка, и чем больше я отдаю ему, тем более рассеянным становлюсь. Так же было и с Верити. Это дело поглотит меня, как поглотило его. – Я постарался сосредоточиться на их встревоженных лицах. – Би, я хочу сказать это сейчас, пока еще могу управлять своими мыслями. Я сделаюсь отстраненным, далеким. Верити почти не обращал внимания на Кетриккен и этим едва не разбил ей сердце. Но он никогда не переставал любить ее. Просто к тому времени он вложил всю свою любовь к ней в дракона, потому что не надеялся увидеть ее снова. И его любовь до сих пор там, в камне. И будет всегда. Так же будет и с моей любовью к тебе. И с любовью волка к тебе. – Я оглядел Ланта, Спарк и Пера. – Все, что я чувствую к каждому из вас, уйдет в камень. – Попытался заглянуть в глаза Шуту, но он смотрел сквозь меня в темноту.

Би сидела между Пером и Спарк. Ее волосы отросли, но еще оставались короткими. Золотые локоны. Никогда прежде я не видел таких волос. Они были вьющиеся, как у меня, и светлые, как у моей матери. Моя мать… Стоит вложить и ее в волка? Да. Потому что, пока я был у нее, она любила меня.

– Фитц!

– Да?

– Ты все время уносишься мыслями прочь. – Кетриккен смотрела на меня с тревогой. Би улеглась и заснула у огня. Кто-то успел укрыть ее одеялом. – Ты по-прежнему голоден? Хочешь еще поесть?

Я опустил глаза на миску, из которой торчала ложка. Во рту еще стоял привкус мясного супа.

– Да. Да, спасибо.

– А потом тебе надо поспать. Нам всем надо поспать.

– Я покараулю первым, – вызвался Лант.

– Я с тобой, – сказала Спарк.

Я доел суп, и кто-то унес миску. Вскоре уже спал. Но прежде, пока вкус супа еще был свеж в памяти, я отдал его волку.

Незадолго до рассвета кто-то подергал меня за рукав. Я как раз работал над шершавой кожей на подушечках волчьих лап. Так странно придавать форму тому, что не можешь ни увидеть, ни пощупать. Я опустил глаза и увидел, что рядом со мной, скрестив ноги, сидит Би. Рядом с ней были аккуратно разложены чистая книга, чернильница, перо и кисточка.

– Папа, мне снилось, как я сижу рядом с тобой и ты рассказываешь мне историю своей жизни. Давай займемся этим сейчас, вряд ли у нас много лет впереди, чтобы ты мог поведать мне все.