Судьба Вайлет и Люка (ЛП)

— Дай мне десять минут, и я выйду, — говорю я и закрываю дверь в ванную. Я чищу зубы, натягиваю черную рубашку и джинсы, затем брызгаю на себя одеколоном. Это первое утро за долгое время, когда я не бегу прямо к серии шотов с «Джеком Дениелсом», но тот факт, что мне нужно ее куда-то отвезти, заставляет меня пока не хотеть туда идти. Я подожду, пока вернусь домой, а затем позволю себе погрузиться в блаженное удовлетворение алкоголем, и, надеюсь, это на какое-то время выкинет Вайолет из моей головы.

Я провожу рукой по волосам и иду в гостиную, где она ждет меня на диване, уставившись на свои ботинки. Она выглядит измученной и напряженной, и мне хочется снова поцеловать ее и попытаться убрать все, что заставляет ее так выглядеть. Да, мне определенно нужны шоты и чертов минет или что-то в этом роде.

Я беру ключи и бумажник с кухонного стола и пробираюсь через оставшиеся не распакованные коробки.

— Готова?

Она удивленно смотрит на меня, но быстро берет себя в руки и встает на ноги.

— Да. — Она бредет к двери, не оглядываясь через плечо, опустив голову, словно кто-то только что убил ее собаку.

— Ты уверена, что с тобой все в порядке? — Я следую за ней через парадную дверь на солнечный свет, сопротивляясь непреодолимому желанию положить руку ей на поясницу и повести ее к моей машине.

— Да, все превосходно, — говорит она, отмахиваясь от меня, а затем сбегает по лестнице к навесу, держа между нами расстояние, словно знает, куда я хочу положить свои руки.

Она почти не разговаривает со мной всю дорогу, и я ненавижу, то как мы вернулись к тому месту, с которого начали. Я задаю ей несколько вопросов, пытаясь вывести ее на разговор, но она продолжает отвечать мне односложно. В итоге я сдаюсь, и через десять минут мы подъезжаем к полицейскому участку, старому кирпичному зданию, расположенному в самом центре города между светофорами, автостоянками и магазинами. Я жду мгновение, решая, что мне делать. Сказать, что увидимся позже? Сказать ей, что я заберу ее? Поцеловать ее на прощание?

— Во сколько ты хочешь, чтобы я тебя забрал? — наконец спрашиваю я, ставя грузовик на стоянку.

Она приоткрывает дверь.

— Я тебе позвоню.

Я хватаю ее за локоть и не даю ей выбраться наружу.

— Подожди. У тебя нет моего номера.

Она делает паузу, потом лезет в карман и достает телефон.

— Какой номер? — спрашивает она.

Я диктую ей, и она вбивает его в свой телефон, ее пальцы дрожат, когда она блокирует экран и кладет телефон в задний карман.

— На всякий случай дай мне свой, — говорю я, и она называет мне свой номер, выглядя все более сбитой с толку с каждой цифрой.

— Я позвоню тебе, когда закончу, — быстро говорит она мне, затем выскакивает и хлопает дверью, затем обходит переднюю часть грузовика. Когда она достигает тротуара перед полицейским участком, она останавливается и смотрит на знак, кажется, целую вечность. Наконец она делает шаг вперед, потом назад, и я начинаю опускать окно, чтобы спросить ее, что случилось. Но затем она бросается к лестнице, ведущей к стеклянным входным дверям. Это заставляет меня задаться вопросом, почему она здесь. Может, она на испытательном сроке за торговлю? Но она казалась слишком расстроенной, для этого.

Я все еще припаркован на дороге, думая о ней, когда кто-то сигналит. Я моргаю, отворачиваюсь от двери и еду вперед, заставляя себя перестать так много думать о ней. Последние несколько недель мои мысли были слишком сосредоточены на Вайолет, и мне нужен перерыв. Я решаю поиграть в «Техасский холдем», немного выпить, выиграть несколько раздач, контролировать игру и, надеюсь, поднять более высокие ставки. Это займет некоторое время, так как я не хочу выбрасывать все свои двести баксов на игру, но в данный момент я не против потратить свое время. Мне нужно несколько отдалиться от единственной девушки, которой я когда-либо позволял так сильно контролировать меня.

Вайолет

Прошлой ночью я довела себя до тошноты, думая о том, чтобы поговорить с детективом. Меня даже вырвало сегодня утром, прежде чем я оделась. Я даже не осознавала, насколько взволнована, пока солнечный свет не ударил в окно, и я не поняла, что мне действительно придется пойти в полицейский участок и рассказать об убийстве моих родителей. Единственное, что заставило меня пойти туда, это мысль о том, что, может быть, на этот раз их убийство удастся раскрыть.

Когда я сажусь рядом с детективом Стефнером, мой страх превращается в раздражение. Он продолжает показывать мне фотографии, которые я уже видела, задавая мне вопросы, на которые я уже отвечала. Во что были одеты люди, как они выглядели, делали ли они что-нибудь, что могло бы выделяться. Все это есть в его записях, но он заставляет меня пересказывать ему, заставляет заново пережить ту чертову ночь, о которой я ненавижу вспоминать, которая преследует мои сны, мою жизнь, которая превратила меня в этого человека, сидящего здесь, погруженного в себя. Я даже не уверена, зачем он вновь открывает дело, и очевидно, что он даже не читал их дело, поскольку не знает даже некоторых простых деталей.