Судьба взаймы

Вот за это она ему и нравилась так сильно. «Ты гений, Арсюша», – это уже расслабляло, это уже было лекарство. А вечер в ее компании заставит его забыть о неприятных мыслях, которые терзали в течение дня. И неважно, что они решат делать этим конкретным вечером: то ли захотят прогуляться по центру, то ли пойдут в театральное кафе «Богема», чтобы выпить кофе с коньяком и съесть клубники со взбитыми сливками. А может, они спустятся узкими кривыми переулками к самой воде и будут с набережной любоваться угасающим вечером. А потом вознаградят себя за усилия и зайдут в новый обзорный ресторан, где съедят по порции креветок на гриле с холодным белым вином. Может случиться и так, что они вообще никуда не пойдут, а будут валяться в постели, хотя хорошую погоду пропускать нельзя. Вечер может быть каким угодно, но в нем не будет жестоких и незаслуженных упреков, демонстративного молчания или глупой мелодрамы. В этом он был уверен. Он так устал от всего этого со своими бывшими женами, выдающимися красавицами, ни одна из которых за годы жизни так и не освоила простейшей науки приготовить мужу съедобный ужин. И ни одна из которых почему-то не хотела жить в удовольствие, которое будет общим. Обе они знали только, что такое свое собственное удовольствие, свои собственные желания. За великое, редчайшее право лицезреть их совершенные в своей красоте лица и безупречные тела он должен был терпеть слишком многое. Хотя справедливости ради надо сказать, что он и не терпел. Если бы терпел, был бы слишком несчастен. Он платил своим женщинам той же монетой: врал, проявлял равнодушие, интересовался другими. И каждый его брак превращался в беспощадную войну амбиций, самомнений, в непрекращающуюся борьбу за пальму первенства и черт знает еще за какую ерунду, на которую так жалко тратить жизнь. Пока все эти кривляния не надоедали настолько, что требовалось ставить точку. Его отношения с женщинами – не только женами, но и другими – это череда предательств с обеих сторон, лжи и абсолютно бессмысленного соперничества. С Варей все получалось иначе. Ей хотелось его радовать, и она делала это с удовольствием. Ей нравилось его хвалить, и тут ей не было равных. Когда ему нужно было выговориться – она внимательно его слушала. Обе жены называли Арсения Коршем. Наверное, они считали, что это признак какой-то особой продвинутости, независимости; никому и в голову не приходило, что привычка называть по фамилии близкого человека в кругу семьи – это не шик, а признак невоспитанности и дурного вкуса. Варя звала его Арсюшей, и в этом детском имечке было столько нежности, что он все чаще стал задавать себе вопрос: жениться на ней, что ли?

Сейчас, после трудного дня и в ожидании следующего, который не обещал быть более легким, Арсений нуждался в передышке, в отдыхе, во время которого не надо будет ни о чем думать. Да, пожалуй, нужно отправиться погулять, по дороге посидеть на веранде «Богемы», полакомиться чем-нибудь, выпить вина. А может, попытаться вытеснить неприятные эмоции более сильными – приятными? Взять да и сделать Варе предложение. Они, конечно, совсем еще мало знакомы, ну и что? То, что ему с ней удобно и тепло – а это именно то, что ему и нужно, – он уже понял. В том, что жизнь в одиночестве скучна, тоже уже сто раз убедился. Варя милая и нежная девушка, на нее приятно смотреть, к ней приятно прикасаться… С ней не стыдно показаться на публике. А купить кольцо – вопрос пятнадцати минут, ювелирный магазин, где торгуют авторскими брендами, в квартале от Вариного дома. Корш припарковался, как обычно, до ювелирного дошел пешком, и практически сразу увидел то, что ему было нужно, – бриллиант в белом золоте, очень элегантное и современное изделие.

– А я уже решила, что ты передумал заходить ко мне в гости, – сказала Варя с порога.

«Решила, но не начала названивать, не стала скулить и заводить песню о том, что не обязана ждать весь вечер», – подумал Корш.

– Я не буду извиняться, потому что задержался по уважительной причине, – сказал он вслух и достал из кармана пиджака черную коробочку.