Судьба-злодейка

В каком-то внезапном порыве он потянулся через стол, схватил её руки:

– Марина, господи, да неужели всё так и было?… Поверить не могу… Мне от отвращения к себе просто хочется умереть! Прямо сейчас. Но как? Из окна выброситься? Но здесь всего-то третий этаж, к тому же под окном – буйная зелень. Не убьюсь, а только покалечусь. Да это бы ладно! Только вряд ли моя инвалидность сможет искупить твои страдания.

Она снова поморщилась, отняла руки:

– Рома, пожалуйста, не надо говорить цветистыми фразами. Я тебе о жизни своей рассказываю, как ты и просил. А ты мне – «отвращение к себе», «искупить страдания»… Я больше не хочу ничего говорить.

Он молитвенно сложил руки:

– Больше не буду перебивать. Честное слово! Ты только говори, рассказывай дальше, пожалуйста!

Она не стала ломаться:

– Ну вот. Когда я поняла, что мне предстоит выносить деточку, я поняла и другое: надо возвращаться в город. Там – врачи, аптеки, помощь. А в глухомани как-то страшновато. Я посоветовалась с Мишелем, и он сказал, что лучше всего дом продать. Конечно, за эти деньги в городе ничего не купишь, но я могла первое время пожить в том подвальчике, где хранились наши инструменты и костюмы. А там бы уже определилась. Я так и сделала. Кстати, именно Мишель нашел покупателя, странного человека. Теперь их называют забавным словом «дауншифтеры». Но тогда такого слова не знали. Просто один богатый человек, пресытившись благами цивилизации, захотел купить не просто загородный дом, а именно избушку на курьих ножках. Чтобы сад был, и колодец во дворе, и рыбалка. Вот он и купил мой домик. Для него это были смешные деньги, а для меня – единственное, на что я могла рассчитывать.

Расчёт у нас с Мишелем был такой. Пока живота не видно, я буду выступать с коллективом, как и раньше. А когда уже стану слишком круглой, продолжу записывать кассеты. Студия – не эстрада, там живот не мешает. На том и порешили. Но тут мне судьба-злодейка поставила новую подножку.

Роман усмехнулся про себя: вот и Марина тоже о судьбе говорит так же: злодейка. То есть хоть тут они думают одинаково.

Марина вдруг попросила:

– Можешь чаю заварить? Говорю много, в горле царапает.

Кивнув, он бросился заваривать чай. Достал печенье. Ему буквально позавчера один коллега привез из Англии в виде презента. Печенье как печенье, ничего особенного. Коробка только красивая. Но теперь этот презент оказался очень кстати!

Марина оценила:

– Надо же, какое у тебя всё красивое, необычное! А я печенье покупаю в ближайшем магазине. Самое простое. Но оно тоже вкусное. К тому же в нашем химии меньше, чем в импортном.

Чай настоялся. Налив себе, Марина сделала глоток и чашку отставила: горячо.

Роману не терпелось узнать продолжение истории. Он напомнил:

– Так о какой подножке ты говорила?

Она вздохнула тяжело и протяжно:

– Я надеялась на музыкальные заработки. Но оказалось, что петь я не могу. Голос пропал, как и не было! Как же Мишель тогда со мной намучился… Таскал меня по врачам разным: фониаторы, невропатологи, психиатры. Они все сошлись во мнении, что это психосоматическое расстройство. Голос пропал на почве сильного стресса. И когда восстановится – неизвестно. Да и восстановится ли… Прогноз был плохой. А значит, зарабатывать на жизнь пением я больше не могла. Вот тут я задумалась крепко: что же мне делать? И самой надо как-то выживать, да еще и ребенок в перспективе… Жить негде. Деньги от продажи дома были, но как надолго их хватит? И пока ребенок маленький, я даже на работу устроиться не смогу. В садик-то берут только с полутора лет, это я знала точно. И тут меня осенило: а не попытать ли счастья именно в садике? Я стала методично обходить все детские комбинаты, и в одном мне наконец-то улыбнулось счастье: им был нужен ночной сторож. Зарплата мизерная, никто не хотел идти. А я схватилась за эту работу обеими руками! И правильно сделала. Потому что я решила сразу несколько насущных проблем. Больше не надо было беспокоиться о жилье, потому что мне отвели там каморку-кладовую. То есть ночью я как бы сторожила заведение, а днем там же отсыпалась. К тому же в садике – горячее водоснабжение, душевая, то есть можно было без проблем и помыться, и вещи постирать. Да еще и покушать всегда было что. Поварихи – добрые, умереть от голода не дали. Вот так я и стала жить на казенном довольствии.

Чай остыл, и Марина залпом выпила всю чашку. Роман сидел и чувствовал, что у него в буквальном смысле волосы встают дыбом. Он уже не был уверен, что правильно поступил. Затащил Марину к себе, хотел просто поговорить. А оно вон как оборачивается…

Допив чай, Марина продолжила: