Судьбе наперекор…

В комнате для отдыха он отлепил скотч, снял вырезанные куски стекла и осторожно выглянул – вокруг никого не было. Он вылез на подоконник, снова закрепил скотчем стёкла и тенью соскользнул по стене вниз. Перебегая пригнувшись, от одной кучи хлама к другой, он мгновенно добрался до причальной стенки, где по цепи быстро и бесшумно спустился в воду, нашел акваланг, надел, нырнул и исчез.

Вынырнул он около самого маленького из островков, тянущихся цепочкой почти посередине Волги, где в ожидании его сидел с удочкой Лешка. Иван снял акваланг и распорядился:

– Собирайся! Сегодня же в Москву возвращаемся! И ближайшим рейсом ты улетишь к остальным на Кипр!

– Но, папа, – возразил ему парень лет двадцати пяти – двадцати шести на вид, удивленно вытаращив свои серые глазищи. – Мы же договорились, что улетим вместе, когда все закончится.

– Все отменяется, Леша, – твердо сказал Иван. – Ты улетишь один. Так надо!

Алексей, знавший, что, когда папа говорит таким тоном, спорить с ним бесполезно, начал собирать вещи, а Иван, взяв сотовый телефон, отошел с ним подальше и набрал номер.

– Ты, Гиена, надо мной никак подшутить вздумал? – услышав ответ, спросил он таким ледяным тоном, что его собеседник почувствовал себя уже покойником. – Ты, гнида, знал, что я никогда не трону женщин и детей и поручил их ликвидацию кому-то другому. Так?

– Господин Иван! – заорал тот, захлебываясь словами. – Богом клянусь! Здоровьем клянусь! Да я самой жизнью своей вам клянусь, что я здесь ни при чем! Ну поверьте мне! – почти рыдал он. – Моему клиенту совершенно не нужны эти смерти! Наоборот! Они нам все карты спутали! И теперь придется всю схему менять! Поэтому прошу вас, пожалуйста, не предпринимайте больше ничего.

– Значит, я возвращаю тебе треть суммы, и мы расстаемся, – решительно заявил Иван.

– Нет-нет! Что вы! Не надо! Бог с ней! – умолял его Гиена. – Тем более что нам может опять потребоваться ваша помощь. Поэтому, пожалуйста, не выбрасывайте телефон, как вы собирались.

– Хорошо! – немного подумав, ответил Иван. – Но! Первое, ты мои принципы знаешь…

– Знаю, – торопливо подтвердил Гиена. – То есть слышал.

– И второе. Ты, насколько мне известно, сам из Баратова, значит, и связи у тебя здесь должны были остаться. Так вот, ты этого подонка, который женщин и детей убил, сам найдешь и мне сдашь. Понял?.

– Найду! – твердо заявил Гиена, вытирая пот, льющийся со лба от чувства величайшего облегчения, что грозу пронесло стороной. – Может, не сразу, но найду!

Услышав в трубке короткие гудки, он обессиленно обмяк в кресле, словно из него воздух выпустили, лотом, выпив рюмку коньяка, понемногу отдышался и, собравшись с силами, набрал номер своего клиента, но говорил он с ним уже своим обычным, хорошо поставленным, вальяжным голосом человека, знающего себе цену.

– Ситуация практически вышла из-под контроля, но я нашел выход из положения, так что первая часть вашего задания успешно выполнена, и я жду от вас оставшуюся сумму. А ко второй части мы с вами перейдем через шесть месяцев. Но я по-прежнему буду держать ситуацию под контролем, а вас в курсе дела.

– Благодарю вас – и сегодня же деньги переведу. Я попрошу вас величайшую осторожность соблюдать, ничто не должно на мою заинтересованность в этом деле указывать, – его собеседник четко и твердо выговаривал русские слова.

– Так вы же мне за это и платите! – не моргнувши глазом соврал Гиена, словно это и не он назвал Ивану его имя. – Только я не понимаю, в чем здесь ваш интерес?

– А разве я вам плачу за то, чтобы вы свое любопытство удовлетворить смогли? – тут же получил он в ответ.

– Извините, – Гиена тут же пошел на попятную. – Значит, я жду деньги…

– А я информацию от вас ожидаю, самую подробную. Что-то может незначительным для вас показаться, а мне очень многое сказать может. Желаю удачи.

Гиена отключил телефон и задумался: в чем же все-таки действительный интерес его странного клиента к этому практически разорившемуся заводу.

Секретарша директора Александра Тимофеевна – уставшая седая женщина – стояла на страже директорского кабинета насмерть. Собравшиеся в приемной люди, которым она пообещала, что директор будет принимать после одиннадцати, требовательно гудели, подсовывая ей под нос часы, и уговаривали заглянуть в кабинет.

– Не пойду! – твердо заявила она. – Вы что, хотите, чтобы меня с работы выгнали? Мне до пенсии всего два месяца осталось, дайте доработать спокойно. Идите за Наумовым, если он решится, то пусть сам и идет.