Судьбе вопреки

— Оставить? Ладно, пациент выкабенивается, оставляем. Говорил же — полчаса удержится инфильтрат. И эти полчаса — чтобы до больницы долететь или дела земные завершить. А ты и то, и то решила успеть. Не бывает так. Я волшебник, но не бог. Аркх его знает, как тут все выйдет. Лоби, вот сюда вливай, а тут прижги. Вот, нежнее. Эрна, сейчас сосать надо у пациента, Нейтан подождет до конца операции, честное слово. У нас тут женщина фетроя умирает, давай серьезнее.

— Я… я не женщина фетроя.

— Ну, ты точно не мужик, уж мне-то можешь поверить, — заверил Григорий. И на том спасибо. — Во-вторых, мне нужно следить за твоим сознанием, чтобы… вот как теперь, например…

Мои глаза как-то странно задергались, веки стали сами собой закрываться, сердце екнуло, екнуло второй раз.

— Эрна! — закричал Григорий. — Лоби, сердце!

Холодно-то как, темно. Лоби? Григорий? Куда вы все делись? Ау! Где все?

Тишина.

Темнота.

Холод какой…

Аклуа Плейз, кабинет Харви Хартмана

Фетрой сидел лицом к панорамному окну и пил уже третий стакан виски, хотя после процедуры лекарь советовал плотный ужин и красное вино. Правящий не ожидал, что слова Флер ударят его так больно. В самую душу, которая, казалось, у него уже давно умерла.

Он должен был быть там, с ней, а не слушать сухие отчеты фета Дорского. Должен был, но не мог. Она умоляла уйти — и он ушел, потому что верил своей женщине. Верил и был готов помочь. Когда сердце его искорки остановилось, правящий едва не лишился рассудка, но совладал с эмоциями и вытащил ее из-за грани, вливая энергию через ло-ану. Вопреки судьбе, которая решила вычеркнуть Аллевойскую из списка живых. Хартман понимал, что слова, произнесенные Флер, были вызваны исключительно влиянием Зейды, но… Всегда есть то самое «но», что сеет сомнение. Именно поэтому он позволил Ронхарскому отвести душу — хотел убедиться в чувствах Флер. Убедился. Более чем. Кроме того, ликвидировал соперника, который, в пылу эмоций, сам себя дискредитировал. Пожалуй, интриговать он научился от Зейды, в коварство которой ему так не хотелось верить.

Они знакомы с самого детства и с этого же детства делили одну кровать. Сначала, как маленькие дети, затем, как любовники. Она писала ему во время учебы на полигоне, находила немыслимые способы проникнуть туда и встретиться. Уже тогда стоило насторожиться. Одного влияния родителей-правящих недостаточно, чтобы перед юной девушкой открылись двери самого закрытого центра дистрикта, но они открывались. Редко, но все же. Он был ею очарован, даже был готов жениться на ней однажды. Потому что это правильно, потому что так должно быть, потому что «такие как он женятся на таких, как она». А потом она стала правящей четырнадцатого дистрикта и все как-то позабылось. День, когда Харви по совету Сэймира обратился к Зейде за помощью, он проклял уже тысячу раз. Вот только отменить уже ничего не мог. Теперь лишь разгребать последствия. Объект его юношеской увлеченности глубоко повяз в страшных преступлениях.

Вмешивать его искорку в расследование было опасно, и он до последнего противился, но выхода не оставалось. Фетесса Лоуренс — правящая четырнадцатого дистрикта. Чтобы привлечь ее к ответственности, одних слов искристой мало. А, если Зейда что-то заподозрит — сразу избавится от ребенка, уничтожив единственную сколько-нибудь стоящую улику, ведь все записи о заключенных закрытой тюрьмы оказались уничтожены. Братья отрицают нападение, называя это инсинуацией и провокацией со стороны СМИ. Конечно, что им еще сказать? Но участие Зейды стало для Харви ударом. Сейчас фетесса уверена, что контролирует ситуацию и это на руку правящему. А потому он здесь пьет виски, а Флер — там. Приходит в себя после операции. Одна…

— Харви, — пропела Зейда. От ее голоса у фетроя непроизвольно дернулась губа. — Перестань изводить себя. Ну, кто она? Всего лишь пустышка.

Женщина обошла дорогой лакированный стол из очень редкого красного дерева и устроилась на коленях мужчины, не получив в ответ внимания. Но он и не оттолкнул, а этого для фетессы на данный момент было достаточно. Она умела ждать. И умела быть терпеливой и настойчивой, полагая, что эти качества всегда вознаграждаются.

— Она не пустышка.

— Ой, ну ладно. Искристая. Все равно не ровня. Будущего у вас не было, — она задумчиво погладила повязку на сгибе его локтя и изогнула бровь. — Что это? — не получив ответа — фыркнула. — Забудь ее. Вычеркни из жизни, Харви!

— Что ты здесь делаешь? Где Сэймир?

— Какая разница. Ты же знаешь, я всегда любила и буду любить тебя. Только тебя, Харви! Давай забудем обо всем. Давай убежим, вместе. В четырнадцатый дистрикт! Мой отец стар и немощен, а сестры не в состоянии удержать барьер, им это не по силам. Другое дело, если вернемся мы. Бросим им вызов и станем полноправными правящими процветающего дистрикта. Скажем, что ребенок — наш, никто и не усомнится.