Судьбой приказано спастись

А Кузьма, как настоящий хозяин и заботливый кавалер, положил девушку на топчан, накрыл её своим пиджаком и сел рядом с ней, с улыбкой глядя на неё. Оказавшись после всего пережитого, наконец, в тепле, юная гостья, не успев даже оглядеться как следует, вскоре уснула. Все продолжили свои хлопоты по хозяйству, стараясь при этом не очень шуметь. Кузьма по-прежнему не отходил от девушки, охраняя её сон. Лицо его сияло от полного нежности взгляда на девушку. Все понимали, что парень встретил того самого человека, судьба которого была «близнецом» его судьбы – как будто кто-то на небесах позаботился о встрече этих юных созданий, оказавшихся в дремучей тайге на деревьях, только в разное время. Но тем не менее все недоумевали: «Как это хрупкое создание в лёгком платьице оказалось в лесу, где вокруг столько опасностей?»

Проспав не более получаса, девушка, открыв глаза и испуганно оглядевшись, сделала попытку подняться, но Кузьма мягко положил руку на её плечо и ласково, но твёрдо сказал:

– Поспи ещё… Тебе надо выспаться!

– А где я? – сразу же удивленно протянула гостья, медленно разглядывая внутреннее убранство избушки.

– У нас дома. Тебе здесь скоро очень понравится, – ответил ей Кузьма, накрывая её потеплее. А Святослав приготовил нехитрое угощение для гостьи: вскипятив на керогазе воду, он бросил в большую кружку бульонный кубик, и, тщательно перемешав, протянул горячий бульон девушке, подав к нему кусок хлеба. Кузьма помог ей присесть и опереться о стену, заботливо подложив предварительно под спину девушки подушку. Смущенная от такого внимания гостья не сразу взяла кружку и хлеб в руки, но, почувствовав через улыбку хозяев добрую заботу о ней, всё-таки принялась не спеша за угощение, и уже через несколько минут от горячей еды у неё начали розоветь щеки.

– Вот и замечательно, а теперь давай всё это запей настоем настоящего женьшеня, привезённого, кстати, из самого Китая, – предложил ей Святослав, взяв переданный послом термос с напитком, и пояснил ей:

– Это приготовил папа Кузьмы.

Услышав это, Ку Шанюан улыбнулся и добавил:

– Он поможет вам быстрее снять стресс от всего того, что вы в тайге недавно пережили. Это мой совет, как китайца. Да, сын?

– Да, папа!

– Ты – Кузьма? – спросила девушка, глядя на парня. – Что, правда, тебя так зовут?

– Я не только Кузьма, но и Ку Цзыма, – засмеялся в ответ Кузьма.

– А разве так бывает, два сразу имени у одного человека? – удивилась гостья.

– Раз у меня есть, значит, бывает, – ответил Кузьма, продолжая радостно смеяться.

– Очень везучий, значит, ты.

– А как твое имя? – в свою очередь поинтересовался Кузьма у девушки.

– Юлия, можно просто Юля, – улыбнувшись, коротко ответила она.

Услышав её имя, Кузьма медленно, нараспев, протянул: – Ю…ли…я, – и по-детски добавил: – Звучит, как звон колокольчика.

Каждый, кто находился в домике, невольно улыбнулся, слыша беззаботный ребяческий смех Кузьмы. Радость охватила даже Кису, который, услышав смех своего друга, тоже заревел в ответ, и Кузьма понял, изучив уже давно медвежий «говор», что Киса радуется за него.

– А что, этот лохматый тоже здесь с вами живёт? – спросила Юля и тоже засмеялась.

– Он – мой самый лучший друг. Его зовут Киса и он очень добрый, хотя и настоящий дикий зверь, – постарался пояснить Кузьма.

За беседой девушка незаметно, по глоточку, выпила налитый ей настой. После этого парень ещё теплее укрыл Юлию и весело произнёс:

– А теперь, Юля, я сделаю для тебя, как говорил мой друг Сан Саныч, концерт.

Он быстро отыскал в углу избушки специальный короб, сделанный ещё Фёдором, в котором хранилась его верная спутница по жизни – гитара. Чтобы инструмент не испортился от сырости, он был завёрнут сначала в фольгу, а сверху ещё и в волчью шкуру. Парень медленно и с большой любовью развернул гитару, взял её с нежностью в руки и заиграл всем хорошо известную мелодию песни «Тонкая рябина». Глядя на Кузьму и заворожённо слушая его, Юля не переставала удивляться тому, как эти крепкие и цепкие руки парня – она догадалась об этом ещё тогда, когда он как пушинку нёс её по лесу – теперь так осторожно и нежно гладят струны гитары, извлекая из неё чарующие своей красоты звуки.

Таким безупречным исполнением были немало удивлены и другие обитатели домика, за исключением Святослава. Тот с нескрываемой любовью и гордостью наблюдал за сыном. Закончив эту мелодию, Кузьма сразу же без остановки начал играть «Полонез Огинского», услышанный им лишь единственный раз и так ему полюбившийся. А вот тут уже настало время удивиться и Святославу. Где он мог её услышать и тут же запомнить эту мелодию, чтобы играть с такой лёгкостью?