Судьбу не изменить, или Дамы выбирают кавалеров

Машка снимала небольшую квартиру в самом центре, на пятом этаже шестиэтажного дома старой постройки. Хохол почувствовал себя просто неприлично огромным на маленькой кухоньке, где с трудом можно было разместиться втроем. Словно поняв это, Машка для экономии пространства уселась на подоконник, поджав ноги:

– Обожаю это окно. Утром на дереве птицы орут, потом дворник метлой шаркает, а машин зато почти не слышно – во двор же выходит.

Марина курила, разглядывая жилище Маши, и молчала. Ей хотелось поговорить кое о чем, но мешал Женька, а гнать его было совершенно некуда – комната располагалась за стеной, и слышимость в доме превышала все допустимые пределы.

– А вы, собственно, чего на исторической родине забыли? – спросила Маша, докурив.

– А мы, Маня, приключений захотели, – опередил Марину Хохол, – не терпится нам, знаешь ли, голову куда-нибудь засунуть – давно же спокойно живем, скучно.

– Остынь, – посоветовала жена недовольно.

– А я и не закипал, если видишь. Машка спросила – я ответил. Нам спокойно жить нельзя, мы от этого болеем здорово.

– Я же попросила – прекрати.

Хохол сложил руки на столе в замок и проговорил негромко:

– Я прекрасно знаю, что отговаривать тебя бесполезно. Но Машка не чужой мне человек, и я хочу просто поделиться с ней – что, права не имею? Ты не понимаешь, как у меня болит внутри, а она вот понимает. Тебя же закроют, если что не так пойдет, неужели ты не думала об этом? Брат твой тебя спалит – и все, полетишь в Мордовию легкой пташечкой.

– Знаешь, как говорят? Лучше пусть уж двенадцать судят, чем шестеро несут.

Хохол поднял на нее глаза и проговорил зло:

– Очень смешно, да? Шутки шутишь? А ведь не исключен и вариант с шестерыми несущими – не думала?

Коваль взяла новую сигарету и усмехнулась:

– Думала. Но что с того? Если Бес… ой, да ладно, надоел ты! – вдруг разозлилась она. – Поди-ка погуляй, воздухом подыши.

– Не понял…

– А что непонятного? На улицу, говорю, иди, я позвоню потом.

Маша решила, что пора вмешиваться – смотреть, как Марина унижает Женьку при ней, было невыносимо:

– Вы ругаться ко мне приехали? Очень оригинально.

– Не встревай, Мышка, это наши семейные разборки, – вывернул Хохол и встал. – Пойду пройдусь, пожалуй.

Он вышел из кухни, и через минуту хлопнула входная дверь. Машка проследила из окна, в какую сторону он направился, и повернулась к невозмутимо курившей подруге:

– Ты сдурела?

– А что случилось? – спокойно спросила та. – Хохол опять забыл свое место, ему периодически нужно напоминать.

– Зачем ты его… при мне-то?

– Он правильно сказал – ты своя и все правильно поймешь. Я и так на нервах, ему только не показываю, чтоб не заводился, а он давит и давит. Я не могу не ехать, понимаешь? Там снова Бес, там мой брат и отец – как я могу не вмешаться?

– Я не понимаю, зачем тебе это. Ты ведь можешь просто не приезжать сюда, и все.

Марина затушила сигарету и подперла кулаком щеку:

– Нет, Машка, дело не в поездках сюда. Бес не остановится. Если я его сейчас не шугану из города, он найдет, чем повязать моего братца в случае его победы на выборах. И будет по-прежнему шантажировать меня. А я жить хочу спокойно. И сделаю для этого все. Нет ничего лучше превентивных мер, ну, ты же врач, должна понимать – инфекцию нужно локализовать, а не давать ей распространяться. Так вот Гришка – это инфекция.

– Ага, а ты вроде скальпеля, очень смешно, – негромко сказала Маша, глядя в окно.

Коваль вдруг рассмеялась, откинув назад голову:

– И что ж вам сегодня шутки-то мои не нравятся совсем?

– Чувство юмора у тебя очень странное.

Марина оборвала смех и уставилась в лицо Маши немигающим взглядом:

– Ты думаешь, что я не права?

Та пожала плечами и подтянула колено к груди, обняла его руками и оперлась подбородком:

– Кто я такая, чтобы судить тебя? Раз ты делаешь, значит, тебе это зачем-то надо. И потом, я хорошо знаю, что ты не отступаешь от намеченного – так какой смысл сотрясать воздух одобрениями или осуждениями? Ты ж все равно по-своему поступишь.

Марина встала из-за стола, подошла к подоконнику и порывисто обняла подругу:

– Я сволочь, Машка, ты совершенно права. Но я должна, понимаешь? Мне нужно убедиться, что моя семья в безопасности, что брату ничего не угрожает, что у отца все в порядке. Они – моя кровь. И Мишка… ты ведь знаешь, у меня с ним договор, я не кидаю компаньонов. И Беса я должна нейтрализовать, что бы это ни значило. Как выйдет, понимаешь? Но своих я должна вывести из-под удара. Это могу сделать только я.

– Ты многовато на себя берешь, Мариша, – грустно отозвалась Маша, поглаживая ее по волосам. – Ты не Рэмбо, ты – женщина, к тому же не особенно здоровая.

– Ну, так потому со мной Хохол.

– Мне иногда его безумно жаль. Ты с ним обращаешься ни грамма не лучше, чем в те времена, когда он еще не был твоим мужем, а был просто охранником.

– Я предупреждала его, что штамп в паспорте для меня вообще ничего не значит и мало что меняет. Он знал, на что подписывался, – спокойно ответила Коваль, – более того, я и в этот раз предоставила ему право выбрать, и он мог не лететь в Россию.