Судьбу не изменить, или Дамы выбирают кавалеров

Ожидание затянулось, Леон нервничал, ходил по двору, совершенно не замечая жары и того, как начинает болеть голова. Ему было просто не до собственных физических ощущений – не это сейчас важно. Важно понять, кого из охраны, а главное – как именно подкупил Бес.

Однако все вышло не так, как рассчитывал Леон. У вышедшего из машины Степаныча был виноватый вид, и Леон насторожился:

– Что?!

– Перестарались мы…

– В смысле вы перестарались?! – взревел Леон, чувствуя, как в висках начинают стучать тяжелые молотки боли.

– Да мешок на голову натянули и сзади на пол положили. Кто знал, что он задохнется?

– Задохнется?! – Леон рванулся к машине, из которой два других охранника вытащили мужское тело в намотанном на голову плотном мешке. Сорвав его, Леон уставился в остекленевшие карие глаза мертвого охранника. – Степаныч, ты придурок, да? На такой жаре, да в стрессе – конечно, он задохнулся. И что теперь толку от этого тела?

– Ну, хоть узнали, кто…

– И чего?! Здорово помогло? Саню вернуло?

– Саню и так уже не вернешь. Но теперь хоть крыс не будет…

– Крыс, говоришь, не будет? А с чего ты взял? Надо было этого хорошо встряхнуть, выяснить, откуда, что, кто предложил, что пообещал – понимаешь? А теперь что? Только похороны… – Леон сплюнул и ушел в дом звонить Хохлу.

Ночевать он поехал домой, в город – начала болеть голова, нужно было срочно лечь и принять все обычные меры, чтобы не дать развиться приступу. Ворон, на удивление заметивший бледное лицо телохранителя, распорядился, чтобы его отвез водитель, и Леон бросил на хозяина благодарный взгляд – сесть за руль самостоятельно он сейчас не смог бы. Дома оказалось прохладно, и Леон, едва сумев добраться до кровати, упал плашмя и так лежал какое-то время, стараясь не шевелиться. Боль отступала, но медленно, глазные яблоки горели изнутри, вызывая дискомфорт, а музыка, доносившаяся из-за стены, разрывала барабанные перепонки, хотя на самом деле звучала не настолько громко. Значительно более сильные страдания принес телефонный звонок, звук которого так разорвал пространство, что Леон непроизвольно застонал. Не открывая глаз, он нашарил вывалившуюся из кармана на постель трубку и ответил вяло и едва слышно:

– Да…

– Леня, с тобой все в порядке? – полился из трубки голос Лизы.

– Да… – только и смог выдавить Леон.

– Но я же слышу… ты здоров? Как-то странно отвечаешь, голос больной совсем.

Леон больше не смог ничего выдавить из себя – в голове от боли словно разорвался горячий шар, затопив все огнем.

– Я сейчас к тебе приеду! – Голос Лизы исчез, и Леон даже не успел ничего сказать.

Он так и пролежал на постели до того момента, когда в дверь квартиры позвонили. Леон с трудом заставил себя подняться и кое-как добрел в коридор и открыл. На пороге стояла Лиза в светлых джинсах и футболке, держа два больших стакана с кофе. На левом плече болтался тот самый большой золотистый рюкзак, а светлая дамская сумочка висела на локте правой руки. Увидев бледное лицо Леона, она решительно вошла в квартиру, поставила стаканы прямо на пол и, обхватив его за талию, повела в комнату. Леон снова рухнул на кровать и закрыл глаза, не в силах произнести ни слова. Лиза села рядом, стянула перчатки, снять которые самостоятельно Леон не смог, расстегнула пуговицы на промокшей от пота рубахе.

– Ты помоги мне немного, – попросила она, пытаясь стянуть рукав, и он тяжело перевалился сперва на один бок, потом на другой. Стало чуть легче дышать. – Нужно вызвать врача.

– Нет… – пробормотал он. – Не поможет… на столе в комнате… аптечка… там шприц…

Лиза принесла шприц и найденный там же флакон со спиртом и вату, протерла плечо Леона и сделала укол.

– Даже… не почувствовал… – облизав пересохшие губы, пробормотал Леон.

– Это хорошо. Ты не разговаривай, полежи тихо, скоро все пройдет, – поглаживая его по руке, проговорила Лиза.

– Как ты… нашла?

Она помолчала пару минут:

– Я уже давно знаю твой адрес. С того самого дня, когда встретилась с тобой в торговом центре.

У Леона просто не было сил удивиться или вообще как-то отреагировать, он только чуть сжал пальцы, поймав ее ладонь.