Судьбы человеческие

Хелен жизнерадостно рассмеялась и проговорила:

— Не будь таким букой!

Он повесил трубку. Итальянцы, посовещавшись, повысили цену на целую тысячу. Клиффорд вздохнул.

Вновь зазвонил телефон: на этот раз была Энджи.

Поскольку она была совладелицей Леонардос, ее всегда соединяли с Клиффордом. Эта привилегия отдавалась лишь Хелен, Энджи и биржевому маклеру Клиффорда. Последний любил принимать спонтанные решения — и был в этом удачлив; однако время от времени нуждался в быстром одобрении или неодобрении Клиффорда.

— Клиффорд, — сказала в трубку Энджи, — это я. Я хочу позавтракать завтра вместе.

— Позавтракать, Энджи! — Клиффорд попытался загипнотизировать итальянцев своей улыбкой, надеясь, что Энджи быстро отключится. — Ты же знаешь, что я всегда завтракаю с Хелен.

— Завтра утром ее не будет.

— Откуда тебе это известно? — Клиффорд почуял опасность. — Она поехала к матери. Разве нет?

— Нет, она не поехала, — прямолинейно заявила Энджи. Она отказалась вдаваться в подробности, и они договорились встретиться у него утром в восемь часов. Клиффорд надеялся, что раннее время встречи обескуражит ее, и она откажется, но просчитался. Он было предложил встретиться в «Клэриджес», но она высказала опасения, что ему придется слегка поволноваться, а может быть, даже покричать, поэтому удобнее это сделать будет дома.

Представители галереи Уффици подняли цену еще на пятьсот фунтов — и на этот раз уломать их не удалось. Клиффорд вышел из себя: он подсчитал, что два телефонных звонка стоили ему полторы тысячи фунтов.

Когда улыбающиеся итальянцы ушли, Клиффорд, совсем не улыбаясь, снял трубку и позвонил Джонни, давнему другу, помощнику и шоферу отца, и попросил его съездить к Лэлли в Эпплкор и навести справки, там ли Хелен. Джонни все исполнил и доложил в полночь: Хелен дома нет. Там были лишь плачущая женщина средних лет и мужчина, который в гараже рисовал картину: нечто вроде гигантской осы, жалящей обнаженную девушку.

Спасение!

Клиффорд провел не менее ужасную ночь, чем Хелен; он тоже никогда не смог ее забыть. В кипящий котел ревности человек обычно добавляет капля за каплей все унижения, какие ему пришлось перенести в жизни; каждую несправедливость, каждую опасность, что выпадала на его долю, каждую потерю, которую он понес и все свои страхи; там же варятся наши сомнения, ощущение тщеты существования; и наше подсознательное ожидание кончины, смерти и небытия. А наверху, как пена на варенье, остается сознание того, что все потеряно; в особенности таимая каждым надежда, что когда-нибудь, однажды, нас посетит истинная любовь, и мы будем любить и верить — и сами будем любимы.

Туда, в этот котел была брошена мысль, что ему, Клиффорду, в жизни лишь завидовали или восхищались им, но никогда, никогда не любили: даже его собственные родители. Туда же ушло воспоминание о девушке по вызову, что презирала его больше, чем он презирал ее — такое не вытравить из души. И еще, и еще… как он был осмеян, оплеван; и его неспособность, и его стыд и отчаяние… Не говоря уж о школе, когда он был нескладным, тощим, да еще и малорослым, в то время как другие были высокими: он начал расти, лишь когда достиг шестнадцати… и тысячи других унижений детства. Бедняга Клиффорд: одновременно и слишком настырный, и слишком чувствительный… Теперь все эти ингредиенты варились и стекались в единую массу горя и отчаяния. Он был убежден, что пока он лежит здесь, на их кровати, без сна, Хелен находится в чьих-то руках; что губы Хелен целуют губы кого-то более молодого, страстного и сильного… Нет, Клиффорду не забыть той ужасной ночи… И никогда уже, я боюсь, он не сможет вполне доверять Хелен, так круто посеяла в его душе зерна сомнения Энджи…

В восемь часов утра прозвенел звонок, Небритый, разбитый, отравленный своими же собственными фантазиями, влюбленный так отчаянно, что никогда ранее и предположить не мог, Клиффорд открыл дверь Энджи.

— Что с Хелен? — был его первый вопрос. — Где она? Ты знаешь?

Энджи ничего не ответила. Она молча поднялась по лестнице в спальню, сняла с себя одежду — и легла, проворно прикрывшись простыней.

— Во имя всего, что было между памп, — сказала она. — И в благодарность за миллионы моего отца. Ему необходимы сведения о Боттичелли, если это, конечно, он. Внемли моему совету: деньги можно получить от показа новых мастеров, а не старых.

— Деньги можно получить от показа и тех, и других, — отвечал Клиффорд.

Но тон Энджи был молящим. Она была для Клиффорда предметом знакомым, она была здесь, наконец. А он был расстроен сверх меры. (Думаю, что я сказала достаточно в защиту Клиффорда, и мы простим ему и в этот раз).

Клиффорд лег рядом с ней, представил себе, что это не Энджи под ним, а Хелен — и почти преуспел; потом Энджи очутилась на нем, и тут он потерпел совершенное фиаско.

Еще до того, как все безрезультатно закончилось, он уже пожалел об этом. Кажется, мужчины сожалеют об этом даже чаще, чем женщины.

— Так где Хелен? — спросил он, как только освободился из-под Энджи.