Судьбы человеческие

И Эвелин закрыла глаза на своеволие дочери, что она делала весьма часто. Эвелин была добропорядочная и хорошо выглядевшая женщина (иначе как бы она могла быть матерью Хелен?), но годы, проведенные вместе с Джоном, придали ее природе усталость и какое-то опустошение. Конечно, Клиффорд Уэксфорд был не тем, кого она мечтала бы видеть рядом с дочерью, и, кроме того, ей было известно, что сегодня вечером он должен присутствовать на обеде в «Савойе» — стало быть, что он собирается делать вместе с ее дочерью? Она была полностью осведомлена насчет обеда в «Савойе»: ее муж отказался идти туда (причем по приглашению трех разных людей) под предлогом, что там будет Клиффорд — и ждал только четвертого приглашения, чтобы снисходительно принять его, таким образом, не оставив жене времени на пошив специального наряда, которого, как она чувствовала, требовал случай! Обед в «Савойе»!

Последние двенадцать лет по торжественному случаю она надевала один и тот же голубой наряд из хлопкового плиссе. Она была в нем очень мила, но уж, конечно, не выглядела «шикарно». А как ей хотелось хотя бы раз в жизни выглядеть «шикарно»!

Как у них было принято со времен отрочества Хелен, дочь условно приняла слабый протест матери за полное одобрение. Само собою, никакого одобрения и в помине не было: это была скорее мольба о помощи и почти угроза самоубийства — Эвелин пошла на шаг, который, она заведомо знала, вызовет приступ ярости мужа.

— Клиффорд пошел за моим пальто, — проговорила Хелен, — я должна идти.

— Клиффорд Уэксфорд… — будто теряя сознание, машинально повторила Эвелин. — Он пошел за твоим пальто…

И, к ее ужасу и изумлению, так оно и было: Клиффорд появился с пальто; Хелен двинулась за ним.

Эвелин осталась наедине с дурными предчувствиями: тучи сгущались.

Энджи было вручено манто из белой норки (а что же еще?) — то самое, которым чуть ранее сам Клиффорд галантно восхищался — а Хелен получила свое тонкое коричневое тканевое пальто.

— Это ваше, — уверенно сказал он Хелен.

— Откуда вы это знаете?

— Потому что вы — Золушка, — без тени улыбки отвечал он. А это — ваши лохмотья.

— А я не имею никаких претензий к своему пальто и не стала бы на вашем месте называть его так, — твердо проговорила Хелен. — Мне нравится ткань, мне нравится ее выработка; я предпочитаю приглушенные тона — ярким. Я могу постирать его, высушить на солнце: оно не теряет качества. Это именно то, что мне нужно.

Это была затверженная речь: по крайней мере раз в неделю Хелен обращалась с ней к матери, поскольку еженедельно Эвелин грозилась выбросить пальто на свалку. Решительность и безапелляционность Хелен произвели на Клиффорда впечатление. Манто из белой норки, сделанное из шкурок несчастных убитых животных, казалось теперь ему отвратительным и претенциозным. Взглянув на Хелен, скорее задрапированную, чем одетую в коричневое пальто, и все же очаровательную, он просто молча согласился, и никогда более не делал замечаний по поводу одежды, которую Хелен предпочитала носить или не носить. Отметьте, однако, что это было задолго до того, как все старое, тусклое, неопределенное вошло в моду.

Хелен всегда знала, какого эффекта она желала достичь в одежде и имела собственную манеру одеваться; а у Клиффорда был талант, и великий талант — я не иронизирую — отличить истинное от ложного, гениальное от претенциозного, прекрасное от кичливого и к тому же признаться в этом. Вот почему, собственно, Клиффорд, такой молодой, был ассистентом сэра Лэрри Пэтта; вот почему позже он уверенно займет место председателя Леонардос, которое для него будто и предназначалось.

Способность отличить дурное от прекрасного — вот основа основ мира искусства (за неимением лучшего, будем обозначать сей чудный мир этим именем).

Нации, что не посвятили себя всецело религии, нашли замену ей в искусстве: человечество нуждается не только в порядке и законе, но и в красоте и симметрии, что побеждают Хаос…

Узнавание

Итак: Клиффорд повез Хелен обедать в «Гарден»: это восточный ресторан, очень модный в шестидесятых, что расположен снаружи старого Ковент Гарден. Баранина там подавалась с абрикосами, телятина — с грушами, а говядина — с черносливом. Клиффорд, ожидая встретить в Хелен утонченный вкус и разборчивость в кухне, надеялся, что она останется довольна.

Хелен оценила утонченность кухни, но лишь слегка.

Она ела баранину с абрикосами под настойчивым взглядом Клиффорда. Он смотрел на нее в упор. У Хелен были маленькие ровные красивые зубы.

— Как вам понравился ягненок? — спросил Клиффорд.

Его взгляд был одновременно и теплым, потому что ему очень хотелось, чтобы ей все понравилось, и холодным, потому что умом он понимал необходимость проверки чувств временем, ибо любовь может лишить способности наблюдать и анализировать — и оказаться слишком короткой.

— Я думаю, — вежливо ответила Хелен, — что этот ягненок считается страшным деликатесом в Непале, или где-то еще, откуда происходит рецепт блюда.