Судьбы иосифлянских пастырей

Это опровержение епископ высказал и устно в день Вознесения Господня после литургии в соборе Воскресения Христова. Как известно из архивных документов, община храма «Спаса на водах» в 1928 г. была «непоминающей», оппозиционной митр. Сергию, и оскорблять ее, хотя бы по этой причине, Владыка Димитрий действительно не мог. 8 марта в северную столицу прибыл Владыка Серафим (Чичагов) назначенный Заместителем Местоблюстителя митрополитом Ленинградским. Он сразу же послал пригласительное письмо еп. Димитрию, но тот письма не принял, заявив, что знает только Ленинградского митрополита Иосифа, заместителем которого является[119].

Весной 1928 г. Владыка Димитрий был признан в качестве руководителя оппозиционного митр. Сергию движения многими «непоминающими» в различных районах страны. В это время епископ непосредственно окормлял иосифлянские приходы на Северо-Западе России, частично на Украине, Кубани, в Ставрополье, в Московской, Тверской, Витебской епархиях, а также, после ареста 4 апреля еп. Виктора, викториан Вятской губернии и Удмуртии. С осени 1928 г. он начал совершать хиротонии тайных епископов для других епархий, в частности 2 октября вместе с еп. Сергием (Дружининым) хиротонисал во епископа Серпуховского Максима (Жижиленко).

Владыка Димитрий вел обширную переписку не только со своими сторонниками, но и с противниками. Так, весной 1928 г. он написал письмо с обоснованием своей позиции поддерживавшему митр. Сергия известному ленинградскому архимандриту Льву (Егорову), а 1 июля того же года послал обширное ответное письмо еп. Иннокентию (Тихонову). При этом архиепископ Гдовский часто служил в различных иосифлянских храмах своей епархии и посещал дома и квартиры своих последователей, в частности, неоднократно приезжал в Гатчину к схимонахине Марии (Леляновой)[120].

Согласно показаниям арестованных иосифлян, в собор Воскресения Христова с начала 1928 г. стали стекаться священники, лишенные приходов по указанию митр. Сергия, насельники закрытых монастырей, богомольцы, странники, юродивые, и все они подходили под благословение и причащение к Владыке Димитрию. Воссоединение же приезжавшего духовенства происходило не в храме, а на квартирах членов причта. После личной беседы архиепископ давал «приезжающему из разных мест высшему духовенству право принимать в общение священников через исповедь, освобождая их от необходимости лично приезжать в Ленинград». Клирики, после разговора с Владыкой, «испытывались через исповедь в стойкости идей ИПЦ у духовника Никитина в храме “Воскресения на Крови”, посвящались и, получив литературу и наставления самим твердо стоять в ИПЦ и воспитывать массы, уезжали на места».

Многие обвиняемые рассказывали о стремлении иосифлян использовать для распространения своего влияния в стране, прежде всего, старое монашество и тайное новое. На собраниях духовенства архиеп. Димитрий говорил, что монахи – «наша опора, так как, будучи враждебно настроены против советской власти за разоренные монастыри и подворья, они не меньше нашего ненавидят советскую власть и ждут ее погибели. Они помогут нам разъяснять верующим, что только мы стоим на защите истинного Православия». Владыка возлагал большие надежды на молодых, тайно постриженных монахов и монахинь – именно их посылали с воззваниями и листовками в различные епархии. Принимая в молитвенное общение приезжавших в Ленинград священнослужителей, архиеп. Димитрий разъяснял, что не следует гнаться за количеством прихожан, гораздо важнее, «чтобы наши сторонники держались крепко, ничего не боясь». Приезжали к Владыке в Ленинград и присоединившиеся к иосифлянскому движению архиереи: епископы Варлаам (Лазаренко), Иоасаф (Попов), Алексий (Буй) и Николай (Голубев).