Судьбы изменчивые лики

Август в Париже был жарким, поэтому так приятно было наслаждаться вечерней прохладой Люксембургского сада, любоваться журчащим фонтаном и представлять как когда-то, в позапрошлом веке, их пра- и прапрабабушки прогуливались его тернистыми аллеями, ведя размеренные разговоры на красивом французском со своими титулованными ухажерами. Уже густые сумерки покрывали верхушки старинных деревьев, а они все болтали и болтали о чем-то, как им казалось, интересном для них обоих, а в принципе, ни о чем. Дана с ужасом заметила, что за весь вечер никто из них не вспомнил о работе, предстоящих встречах и переговорах. Наверное в их жизни наступил этап, когда сознание перенасытилось проектами, идеями, они устали от постоянной гонки за ноу-хау. Было так хорошо, а главное свободно от деловых проблем, партнерских обязательств, хотелось подольше наслаждаться и наслаждаться теплым парижским вечером, уютом этого сада, вбирать положительную энергетику, исходившую отовсюду. Только нежась в ванне, которая стала уже обязательным вечерним ритуалом, Доминика поняла, что что-то происходит с ней, с Николосом. Она вспомнила его глаза, скользящий по ее лицу взгляд. Так мог смотреть только влюбленный мужчина. Было заметно, каких усилий стоило ему сдерживать свои эмоции. Доминика в свойственной ей манере прокручивала и прокручивала все происходящее в последнее время. В ее жизни появился мужчина — не просто партнер, а интересный и, как бы сказал известный гоголевский герой, приятный во всех отношениях. И самое непоправимое, — что уже произошло, он ей нравился. И она, как ей казалось, тоже нравилась ему. Доминика, сама того не желая, оказалась в ситуации злополучного любовного треугольника, из которой надо было искать выход. И это было печально. Можно обрубить все концы сразу, чисто по-женски уйти, ничего не объясняя, — по привычке прокручивала Дана возможные варианты развития событий, вновь погружаясь в густую ароматную пену. Все спишется на женскую непредсказуемость, дурь, которую мужчины именуют женской логикой, а проект передать коммерческому директору. Но этот вариант не проходной. Все знают, что у нее — не женская логика, а такой уход из темы может быть расценен как слабость, страх, ослабление позиций ее и компании в целом. Из практики известно, что как только окружение замечает хоть малейший намек на нестабильное положение, с тобой просто перестают считаться, могут сформировать такое мнение, что потом не хватит никаких усилий, чтобы восстановить с такими трудами созданный имидж. Да и выходить из игры она привыкла честно, аргументируя перед партнерами все «за» и «против». Поэтому события могут развиваться по трем сценариям. Она может стать женщиной, с которой мужчина встречается в удобное для него и свободное от семьи время. Но это так банально. Она слишком хорошо знала себе цену, чтобы ставить себя в такое унизительное положение. Делить мужчину, пусть даже и любимого, с какой-то женщиной, пусть даже и хорошей, — это не для нее. Да и самолюбие не позволит. Ждать, когда для тебя, самодостаточной женщины, найдут свободное от семейных обязательств время? Зачем? Она всегда с сожалением смотрела на таких мужчин и никогда не могла понять их логику, а скорее принцип, которому они следовали: жить с женщиной, которая уже не интересна и искать доудовлетворение с той, которая действительно нравится. Двойная жизнь — это признак, наверное, ущербности, страх перед переменами, нерешительность и еще масса всего негативного. Боже, какая скудость мысли…

Тошнота стала подступать к горлу. Она больше всего боялась, что Николос может предложить такую схему общения. Скорее, она боялась разочарования в небезразличном ей человеке. Поэтому этот сценарий был отвергнут сразу, как и последующий. Разрыв, уход из семьи. Это Доминика тоже не могла принять. Оставалось просто общение симпатичных друг другу людей. В конце концов, любые деловые отношения между мужчиной и женщиной складываются успешно, когда они немного сексуальны. Но все равно хотелось большего. На этом Доминика прекратила свой аналитический расклад как не поддающийся логике, предсказуемым выводам, а просто погрузилась в уютный мир воспоминаний от этого будоражившего чувства теплого парижского вечера.