Судьбы наших детей

На пороге кабинета я споткнулся о человеческое тело, упал, выронив пистолет. Поднялся на четвереньки, потрогал тело — еще теплое, но не очень. Доктор Хорн! Его брошенный, покинутый кокон!

А передо мной с пронзительными воплями, дурацки гримасничая, прыгал с оружием в руках бывший Ван-Пелт.

— Слишком поздно! — орал он. — Слишком поздно, подполковник Уиндермир!

Ван-Пелт! Но теперь это был уже не Ван-Пелт, его жирное, дряблое тело принадлежало другому. В одной руке Хорн-Ван-Пелт держал пистолет, а в другой — металлический прут. И этим прутом он у меня на глазах крушил, крушил поликлоидный квазитрон! Бам! — искры фонтаном брызнули из прибора! Трах! — аппарат раскалился, осел и начал плавиться.

И ведь он вооружен. Н-да. Положеньице не из легких.

Но не безнадежное. Мы были не одни.

Возле моего пистолета лежало еще одно тело — не мертвое, всего лишь без сознания. Это был капрал Мак-Кейб, сбитый с ног ударом по голове.

— Стойте! — крикнул я, поднимаясь на колени.

Хорн-Ван-Пелт повернулся, взглянул на меня.

— Стойте! Не ломайте машину, доктор Хорн! Вы сами не понимаете, как много от нее зависит. Не только ваша жизнь, доктор Хорн, поверьте. Я позабочусь, у вас будут тела, прекрасные тела, чтобы сохранить ваш разум столько, сколько вы пожелаете. Но подумайте и о национальной обороне! Подумайте, наконец, о вашем святом долге перед наукой, сэр! — выкрикивал я, думая исключительно о своих генеральских погонах.

Тут капрал дернулся и зашевелился.

Я встал на ноги. А Хорн, он же Ван-Пелт, в испуге выронил железяку, перехватил пистолет в правую руку и уставился на меня. Тем лучше! Хорошо, что на меня, а не на Мак-Кейба.

— Доктор Хорн, — сказал я, — не ломайте машину, она нам еще пригодится!

— Но она уже сломана, — ответила маленькая жирная фигурка, дурацки жестикулируя. — А я не…

Бац!

Пуля Мак-Кейба попала ему в основание черепа. В мозгу, из которого Ван-Пелт был изгнан, чтобы дать вместилище Хорну, теперь не обитал никто. Толстое, маленькое существо было мертво.

Я прямо взбесился.

— Дурак! Идиот! Бестолковый осел! — орал я на Мак-Кейба. — Убить его!! Зачем ты его убил? Можно было ранить, покалечить, сломать ему ногу, выбить у него пистолет! Что угодно, но не убивать! А теперь он мертв, машина уничтожена…

Равно как и мои надежды на генеральские звезды!

Капрал смотрел на меня с весьма странным выражением на лице.

Я взял себя в руки. Погибла моя заветная мечта, теперь уж ничего не поделаешь. Быть может, найдутся инженеры, которые откроют, построят, починят… но достаточно было одного взгляда на останки поликлоидного квазитрона, чтобы осознать полнейшую беспочвенность подобных упований.

Я тяжело вздохнул.

— Ну что ж, Мак-Кейб, — сказал я жестко, — отправляйтесь в казарму. Я поговорю с вами позднее. А сейчас я должен позвонить в Пентагон и как-то объяснить ваш промах, вашу ошибку.

Мак-Кейб нежно погладил пистолет, положил его на пол и пошел к двери.

— Вот именно, лейтенант, — сказал капрал Мак-Кейб.

Эдвин Табб Ваза эпохи Мин

Антикварная лавка была из тех, чьи товары по карману только самым большим богачам и коллекционерам. В витрине по левую сторону стеклянной двери стояла одна-единственная ваза из отшлифованного вручную хрусталя, по правую — египетская солнечная ладья.

Дон Грегсон секунду помедлил перед дверью и глубоко посаженными глазами зорко оглядел улицу. От катастрофы не осталось и следа. Все обломки уже убраны, а последние пятна крови смыл дождь. Даже обычные в таких случаях зеваки успели разойтись по своим делам. Дон Грегсон снова повернулся к двери, толчком распахнул ее и вошел в лавку.

Эрлмен и Бронсон стояли возле немолодого щуплого человечка с тонкими руками и проницательным взглядом.

Два-три приказчика скромно держались поодаль. Полицейские уже ушли, вот и отлично. Эрлмен выступил вперед: — А, Дон. Быстро ты добрался.

— Генерал старается. Это владелец лавки?

Макс Эрлмен кивнул и быстро проговорил: — Мистер Левкин, это Дон Грегсон из особого отдела ЦРУ.

Новые знакомые пожали друг другу руки, и Дон с удивлением отметил про себя, что в хрупких пальцах хозяина лавки таится цепкая сила. Бронсон, как всегда, стоял и глядел во все глаза — туго свернутая пружина, готовая в любую секунду развернуться и ударить.

— Очень жаль, что пришлось познакомиться при таких печальных обстоятельствах, — сказал Дон хозяину. — Расскажите мне, пожалуйста, все по порядку.

— Как, еще раз?

— Да, пожалуйста. Всегда предпочитаю сведения из первых рук.

Левкин пожал плечами и развел руками — жест, старый как мир.

— Меня ограбили, — сказал он просто. — У меня украли самую драгоценную вещь во всей лавке. Это была маленькая старинная ваза времен династии Мин, необычайной красоты. Понимаете?

— Какого размера?

Левкин показал, и Дон кивнул.

— В вышину дюймов шесть, свободно уместится в кармане. Вы сказали, это ценная вещь; сколько она стоит?

— Я сказал «драгоценная», — поправил Левкин. — Ну как оценить произведение искусства? Она стоит столько, сколько за нее готов уплатить знаток. Скажу вам только, мне предлагали за нее сто тысяч долларов, и я ее не отдал.