Судьбы. Рассказы (сборник) (СИ)

По размерам, вес должен быть килограмм двадцать пять. В магазинах ничего подобного не бывает. Где же взять эту латунь?

Приятель подсказал, что полезные снабженцы со связями собираются в пивном баре самообслуживания на улице Маяковского. Поехал туда.

Зашёл в зал. Запах дешёвого пива (другого и не бывало тогда), табака, воблы и спокойных матерков. Подошёл к ближайшему столику:

- Ребята, где тут снабженцы сидят?

Не очень спившийся интеллигент, без очков, но с усами и с тремя толстыми записными книжками:

- Чего тебе надобно, старче?

Я засмеялся этой «золотой рыбке»:

- Вы что тут, все снабженцы, что ли? Мне слиток латуни нужен.

- Цветметом у нас Дормидонтыч занимается, вон в том углу сидит.

Иду в угол, здороваюсь с Дормидонтычем, присаживаюсь за грязный пустой столик. Он молчит.

- Скажите пожалуйста, не посоветуете, где можно достать слиток латуни … размером …

Дормидонтыч совсем не похож на «золотую рыбку». Угрюмый, непроницаемый, с нечёсаной полгода головой, с обвисшими плечами то ли грузчика, то ли алиментщика. Мой вопрос застрял в волосах его причёски и бровей. Я повернулся к столику  усов и записных книжек. Их владелец с улыбкой сделал движение рукой, подносящей ёмкость ко рту.

- Да-да, конечно, - молча спохватился я. Подбежал к стойке-автомату, бросил монеты в прорезь, с двумя большими кружками пива вернулся к Дормидонтычу, поставил обе кружки у его ладоней.

Он придвинул одну из кружек ко мне. Свою опрокинул в себя в три глотка. Я к пиву не притронулся.

- Ну, какая марка, какие размеры? – спросил Дормидонтыч.

- Вот, - я показал записку.

- Ничего себе. Здоровый кусок. Надо подумать.

Я подвинул вторую кружку ближе к нему. Её судьба оказалась – пойти по пути предыдущей. В четыре глотка.

- Писать будешь, или запомнишь?

Я приготовил ручку и бумагу. Дормидонтыч по памяти продиктовал телефон некоей Марьванны и адрес склада.

- Скажешь, от меня. Не забудь коробку хороших конфет. Она, дура толстая, в своём хозяйстве сама ничего не знает. Скажешь ей, что эта болванка лежит на втором стеллаже справа, внизу, в самом конце. Съездишь, проверишь размеры, убедишься, она выпишет счёт, оплатишь, заберешь.

- Спасибо большое, Дормидонтыч.

- И тебе спасибо за угощение. Обращайся. Весь цветмет Ленинграда у меня в голове.

Когда на складе у Марьванны я взял в руки болванку, к ней оказалась прикручена проволочкой бирка: марка сплава, дата прихода – март 1948 года. Она ждала меня и своей пригодности 18 лет.

На следующий день я попросил Эмму Эдуардовну оплатить счёт за латунь. Она долго смотрела на счет (сумма до смешного маленькая для неё, ждавшей два года), качала головой, глядя мне в лицо и за мою спину, будто высматривала там … крылья.

Робко сказала:

- Спасибо! А … ещё что-нибудь я должна?

- Я там на две кружки пива потратился, и на коробку конфет.

Она достала деньги.

***********************************

Пошли слухи по институту: … мы два года … а он за два дня …

У меня началась новая жизнь. Меня распирало от новых обязанностей, возможностей и привилегий. В коридорах со мной здоровались начальники и их милые секретари. В нашей, заставленной столами комнате, был единственный, через коммутатор телефон. Стоило мне войти, как уважительная помощница шефа меня подзывала к аппарату, томно и устало поясняя, что меня уже спрашивали несколько раз. Скоро появился второй телефон – мой личный: невиданное дело для младшего техника. Потом добавились свободные, представительские денежки.

Поиски кварцевой посуды, блокнотиков для тех же секретарей, запасных частей к оборудованию, - занимали много времени, но и оставляли возможности для развлечений. Поездки за тысячи километров за различным дефицитом давали впечатления и новые контакты.

Через несколько месяцев я перестал ездить в пивбар на улице Маяковского. Постепенно мне удалось организовать работу в телефонном режиме, а все необходимые встречи с сомнительными личностями я проводил тоже в баре, но на соседней улице. У меня там образовался свой столик, за которым присматривал швейцар, наглый с другими, но обходительный со мной. Имя Пётр удачно соответствовало должности на вратах этого рая. Его ко мне отношение стоило всего пары кружек пива в неделю. Иногда я там задерживался и после встреч, благо, у меня стал фактически свободный график.

Всё это великолепие рухнуло за несколько часов.

Как-то раз я сидел за своим столиком, завершив удачную встречу и потягивая пиво. Ко мне подошёл Пётр, который часто помогал посетителям меня обнаружить.

- Борис, тут один мужик, не такой как все …

- В смысле?..

- Ну, вроде, он кого-то ищет, сам не знает кого. Может, поговоришь с ним?

- О чём?

- Да я сам не знаю. Ну поговори, что тебе стоит! Вдруг, польза какая нам с тобой будет?

- Ладно, веди!

Подошёл – ну, точно, настоящий мужик. Хрестоматийный. В серой телогрейке, рваной, с торчащими клочьями ваты. В таких же, ватных, простроченных штанах. Лицо исхудавшее, с глубокими, многолетними морщинами, с грязью в них. В руках мнёт шапку, ровно ходок к Ленину пришёл.

Я вскочил, говорю:

- Садитесь.

А он не садится. Я сел, а он смотрит на мою кружку пива.