Судьбы разведчиков. Мои кембриджские друзья

Второй министр иностранных дел (назначенный лейбористами в помощь первому) Гектор Макнейл был человеком чрезвычайно умным и прямолинейным. К тому же он держался очень просто и никогда не подчеркивал своей значимости. Он превосходно ладил с Бёрджессом. Помимо больших достоинств, Гектор Макнейл имел и свои слабости, главным образом — лень. Вместо того, чтобы корпеть за письменным столом, он любил посещать рестораны, кино или театры. Гай сразу же подметил это и без единой жалобы взвалил на свои плечи всю работу Макнейла. Когда министра просили составить отчет или дать анализ целой подшивке документов, он поручал эту работу Бёрджессу. А Гай рад был услужить шефу. Все делалось оперативно. Макнейлу оставалось только поставить свою подпись и отправить документ в правительство или премьер-министру. В дальнейшем признательный босс проникся к Бёрджессу таким доверием, что поручил ему вести учет всем докладам и телеграммам, поступавшим с международных послевоенных конференций.

В апреле 1946 года Бёрджесс имел на руках все документы, подготовленные министерством для конференции министров иностранных дел большой четверки, которая должна была состояться в Париже. Вячеславу Молотову (СССР), Эрнесту Бевину (Англия), Джемсу Бернсу (США) и Жоржу Биду (Франция) предстояло решить судьбу бывших союзников нацистской Германии. Благодаря Бёрджессу, Молотов уже тогда знал, что предложение России установить четырехсторонний мандатный контроль над Руром и передать Югославии контроль над Триестом не имеет никаких шансов на успех.

Подобное случилось и в марте 1946 года на конференции в Москве. Молотов был информирован о том, что говорят за его спиной другие участники конференции. Знал, что американцы, которых представлял их новый государственный секретарь Джордж Маршалл, выскажутся против советских предложений в отношении будущего Германии. Они скорее вообще сорвут конференцию, — что позднее и произошло, — нежели согласятся с позицией Молотова.

Так что Бёрджесс продолжал помогать нам и в начале послевоенного периода.

А Энтони Блант взял совсем иной курс. Его связь с НКВД почти что оборвалась. Работа Бланта в английской контрразведке носила временный характер: его держали там только во время войны. В тот период секретные службы брали к себе всех необходимых им гражданских специалистов: инженеров, профессоров университетов, лиц интеллектуальных профессий. Не малое значение имело и другое соображение: правительство не хотело пустить цвет нации на пушечное мясо.

После победы эти люди вернулись на свои прежние рабочие места, а в секретной службе остались только профессионалы. Блант, как и многие другие, ушел из МИ-5 и стал хранителем картинной галереи короля, что его вполне устраивало. Эту должность учредил в 1625 году Чарльз I. Хранитель должен был обеспечить сохранность королевского собрания картин и давать монарху советы при покупке новых экспонатов. В то время Бланту было только тридцать шесть лет и такое престижное назначение стало венцом в его карьере ученого искусствоведа. Он посоветовался с Крешиным, который вскоре дал ему ответ, что МГБ не возражает против его ухода с активной работы в МИ-5.

Я думаю, что, соглашаясь на уход Бланта из МИ-5, Москва имела свои особые соображения. В Центре знали, что Блант состоит в дружеских отношениях с Георгом VI. Они часто встречались, проводили много времени вместе, посещали картинные галереи, разговаривали об искусстве. Должно быть руководство сочло, что Блант, обеспечив себе прямой доступ в Букингемский дворец, получит новую ценную информацию.

Во всяком случае Крешин и Блант решили, что если Энтони узнает что-нибудь важное, то сразу же свяжется с нами прямо или через Бёрджесса.

Позднее это согласие МГБ на уход Бланта из МИ-5 одинаково озадачило как английских журналистов, так и офицеров разведки. Питер Райт в своей книге «Охотник за шпионами» считает, что МГБ позволило Бланту уволиться из контрразведки только потому, что внедрило в МИ-5 другого агента. Райт довольно поспешно сделал вывод, что этот другой — Роджер Холлис. Не мне доказывать обратное, но я думаю, что тут Райт допустил ошибку. В 1987 г., когда была издана книга Райта, английская разведывательная служба провела тщательное расследование, но так и не подтвердила предположение Райта, который в свою очередь не нашел для этого никаких доказательств. Не очень-то это порядочно, бросить тень серьезного подозрения на коллегу без достаточно веского основания!

У МГБ, с моей точки зрения, имелась и другая очень важная причина согласиться на новое назначение Бланта, совершенно не связанное с надеждой на ценную информацию, основанную на его дружбе с королем. Дело в том, что Блант был не обычным агентом, а выдающимся ученым-искусствоведом, чьи труды становились известны всему миру. Такой специалист просто не мог работать в рамках контрразведки: это было бы нелепо и даже подозрительно. Если бы Блант остался в МИ-5 после войны, когда каждый знал, что он всей душой стремится к любимой работе, это вызвало бы лишь явное недоумение.