Судьбы суровый матерьял…

А лето было – Боже мой! Стоял в лесах звериный вой,
Леса горели, как костры, и город, серый от жары,
В полубреду ли, наяву пил газировку и Неву.

Воскреснет день и зазвенит, и солнце упадет в зенит,

Вагоны полные людей умчат за город поезда,
И только клодтовских коней никто не замечал тогда.

Я приходил к ним в эти дни. О, как измучились они!

Как ждали – где же облака?.. Их потемневшие бока,
Лоснясь на солнце, как в огне, казались бронзовыми мне.

А в это время Ленинград пил родниковый лимонад,

Шипело бархатное пиво краснобаварского разлива,
А им бы в час жары-беды хотя бы по ведру воды!

И я решил, что в эту ночь я должен их беде помочь —

Ведь в детстве приходилось мне на водопой водить коней,
Я знаю, как в такие дни из речки воду пьют они…

И вот, когда взошла луна, и город был в объятьях сна,

Когда затих машинный вой и не был виден постовой,
Я по рекламной синеве всех четверых увел к Неве.

И кони пили из реки! Качались мерно кадыки,

Нева дышала, как во сне, и видно было в тишине,
Как в такт размеренным глоткам вздымались конские бока…

Когда сквозь улиц пустоту я их привел назад к мосту,

То перед тем как встать на камни, сомкнулись кони в полукруг,
И теплыми, как хлеб, губами коснулись плеч моих и рук.

А днем опять жара была. По Невскому толпа плыла.

Толпа устраивала быт – и волновалась, и молчала,
Спешила и не замечала следов шестнадцати копыт.

«…Всё это так. Но если за углом…»

Но надо глубже вжиться в полутьму

И глаз приноровить…

Р.М. Рильке