Судьбы в капкане

— Они раньше в Прохладном жили. Года два как переехали в Нальчик. Тут, думали, наладят жизнь, а не получилось. Так вот и пришлось Веронике из дома уйти, пьяный папашка припутал ее и отодрал. Мать, когда узнала, свихнулась. А девка пошла по рукам. А тут где-то триппер зацепила. Наградила хахалей. Те ее отмудохали. Она не пошла лечиться. Ну, а мужиков клеила. Скольких заразила, кто знает. А тут сижу я в открытом кафе вместе с крутым. Он меня пригласил поужинать. Из окна того кафе хорошо виден мост, где Вероника промышляла. А уже темнеть стало. Девчонка встала под фонарь, чтоб всем проезжающим в машинах ее было видно издалека. В голубое платье она оделась. С час она вот так стояла, никто ее не снимал. Все ехали мимо. И вдруг затормозил один. На Жигулях вплотную подъехал, вышел и ругаться стал. Он вовсе не клеил девчонку. Такой здоровый амбал! Как дал ей в ухо, Вероника с ног свалилась, а этот встать не дал, ногами пинать начал. В кафе много народу было. Все видели, но никто не выскочил, не остановил, не защитил девчонку. А когда она перестала шевелиться, тот пидер поднял ее одной рукой и швырнул с моста в реку. Уже мертвую. Мне страшно стало. Ведь вот никакого просвета в жизни Вероника не видела и даже умереть по-человечески не получилось. Как собачонку вырубил и погасил. Никто не пошевелился, а жизни не стало…

— Ну и чего ревешь? — удивилась Маринка.

— А потому, что завтра любую из нас вот так же уроют.

— Успокойся! Никто нас не вспомнит и не оплачет. На месте той Вероники завтра косой десяток новых путан появится. Всех не замокришь. Они как мандавошки на грязном лобке плодятся, их ничем не вытравишь и не перебьешь. Потому что нас много и мы на все места голодные.

— Она совсем ребенком была!

— Да! Но старух в секс не берут. Знала, куда лезла и на что шла. Вытри сопли. Все мы по лезвию ножа ходим. И никто не знает, что будет завтра с любой из нас, — заметила Анжела мрачно и, помолчав, рассказала:

— Ингу вы все знаете. Классная девка, все с крутыми, да с бизнесменами путалась. На панели ее редко видели. Нарасхват она шла, пока не было Сюзанки. Пешком не ходила, на машинах ее возили. За день по десятку лохов меняла. С обычными отморозками не трахалась. Только с элитой. Всякий вечер в кабаках кайфовала. Одевалась в бутиках во все сверхмодное, самое-самое дорогое. Но всему приходит конец… Появилась Сюзана — свежая, молодая, красивая. И все лохи забыли про Ингу. Упал на нее спрос. Королевой секса в городе стала Сюзанка. Инга поначалу еще дергалась, а потом пошла клеить хахалей в Калмыковке, в городском парке. Там всякие мужики паслись. Ну и потащили девку по кустам. Бывало, что средь дня ее пользовали на виду у всех. В ментовку заметали много раз за оскверненье нравственности. Ну да Инге все по барабану, когда жрать хочется — о нравственности забывают. Вот так и стали ее тянуть в очередь, одни в парке, другие в лягашке. Уж кто только не тешился девкой, от зеленых сопляков до дряхлых стариков все ее познали. Скатилась она быстро, — вздохнула Анжелка сочувственно и продолжила:

— Дошло до того, что ночевала на лавках в парке, до дома дойти не могла. И вот так свалилась она зимою в снег. Провалялась всю ночь на морозе, а на рассвете менты увидели. Без сознанья она была. Лягавые решили, что баба дуба врезала, отправили в морг. Она там в себя пришла, а встать не может, ноги в отрубе, отказали. Пока пришел патологоанатом, Инга уже сдвинулась…

— Одно другого не легче, — передернула плечами Катя.

— Она жива сейчас? — округлились глаза Юльки.

— Короче, патологоанатом, когда вошел в морг, сам чуть не поехал. Лежит на столе голая баба, готовая к вскрытию, совсем неподвижная и поет блатную песню во всю глотку. Конечно, резать ее не стал, а отправил в психушку на обследование. А там врачом был еврей. Уже в годах, серьезный человек, глянул он на Ингу и, видно пожалев девкину молодость, лечить стал. Поначалу на ноги ее поставил. Учили ходить заново, хотя никто не верил, что обойдется без ампутации. Но ведь это уже калека, — осеклась Анжелка, глянув на Катю. Но через паузу продолжила:

— И все ж поставили Ингу на катушки. Потом башкой занялись вплотную. Ведь испуг был причиной. Поддалась девка. Врач с нею долго возился. Сил не пожалел. И привык к Инге, как к родной. Она тоже к нему привязалась за три года. Как уж они договорились, кто знает, только доктор тот увез Ингу в Израиль. Сам туда навсегда уехал и ее с собой забрал. Все над мужиком смеялись, когда он документы оформлял.

— А он женился на ней? — ахнула Маринка.

— Представь себе! И уехала она законной женой этого врача. Теперь в Тель-Авиве живут. Двойняшек родила Инга, мальчишек. Доктор частную клинику открыл, хороший доход имеет, Инга помогает ему.

— А ты с нею переписываешься?