Судьбы в капкане

— Убивать ее буду, понимаешь? Беду она принесла моей семье. Я из-за нее сына чуть не потерял, — подскочил и зашагал по кухне нервно, пружинисто.

— А что с сыном стряслось? — спросила Катя.

— Ты кто этой суке? Мать или бабка? Говори!

— Квартирантка она. Совсем чужая…

— Зачем суку пустила? Иль хороших людей не нашла?

— А у кого на лбу печать стоит. Откуда знаю? У меня не одна она жила. Все закончили колледж и разъехались. Этой еще год учиться.

— Не дам! Убью потаскуху!

— За что?

— Сына моего заразила твоя шлюха! — крикнул мужик надрывно:

— Сифилисом заразила, блядища! А он беременную жену! Теперь что с ребенком будет? Врачи знаешь, что сказали?

— А зачем он при жене на чужую бабу лез, ему своей мало? — вспыхнула Катя.

— Молчи, женщина! Тебе уже не добавить. Сын, когда понял, в петлю влез!

— Так сифилис лечится! — всплеснула руками баба.

— У взрослых. А вот ребенок не выживет, так сказали доктора. Да и позора сколько на наши головы! Родители уже забрали невестку из нашего дома, развод делают, прокляли мою семью, всех до единого.

— Ты сына успел спасти?

— Брат из петли вытащил. Откачал его, а он обещает ножом себя кончить. Не может в позоре жить. А и семья развалилась. Зачем эта проститутка попалась на его пути? Все мы имеем женщин, особо когда жены беременны, но почему именно мой сын поймал сифилис и получил столько бед? — стонал мужик

— Такой же как твой ее заразил. Она, видно, и не знала. Иначе сказала б, легла б в больницу, не нарочно заразила!

— Защищаешь курву? Наверно, хорошо она тебе платила, если выгораживаешь подстилку вот так?

— Чужая она мне. И платила не больше других. Сам знаешь, теперь родным детям не укажешь, ничего слушать не хотят. Чужого ребенка и подавно не удержишь. Что им мой совет, своею головой живут. Я для них никто, — вздохнула Катя.

— Я своего сына чуть не потерял. За него убью эту лярву, не дам ей дышать!

— Ну и сядешь в тюрьму до конца жизни. А ведь в семье ты нужнее! Кто удержит теперь сына от смерти, кто вылечит и заставит жить? Он еще помирится с женой, наладит семью, и у тебя будут внуки! Слава Богу, от смерти успели спасти. Пока человек жив и на воле, все исправить можно. Только мертвого не вернуть.

— Нет! За сына не прощу! За позор тоже! Мою семью никогда никто не ругал и не проклинал! А теперь как нам жить? Я самый старший, должен имя семьи очистить. Кровью той, какая виновата во всем, — стиснул топор так, что пальцы побелели.

— Поступай как хочешь, я свое сказала. Только эта девка не скоро придет. Долго придется ждать. Может, неделю или больше.

— А ты знаешь, где она?

— Сюзанка никогда не говорила, куда она уходит и когда вернется. Она никому не отчитывалась.

— Ты ее хахалей знаешь?

— Нет. Зачем они мне?

— Ладно! Я знаю, как ее найти! Там где сын эту падаль зацепил. Она далеко не уйдет. И от меня не спрячется, — пошел к двери, а, выйдя на площадку, сказал:

— Живой она не вернется!

Катя закрыла дверь на ключ, ее трясло от страха, она понимала, этого мужика уже ничто и никто не остановит. Баба чувствовала, что этот старик перевернет весь город, но найдет Сюзанку и тогда… Девке, конечно, не миновать расплаты.

Женщина позвонила на работу Мишке. Попросила его пораньше вернуться домой. Тот пообещал и вскоре приехал. Катя рассказала ему о мужике, искавшем Сюзанку, парень лишь рассмеялся:

— Эту птаху ему не поймать, не по его зубам. Ее сам Косой Яша крышует. И замочить Сюзанку никому не даст. Скорее снимет голову со старого отморозка на том все и закончится.

— Кажется, тот Яша орал на нее по телефону, — вспомнила баба.

— Мам! Какое нам дело до их разборок? Меня не колышет их суета. Своих забот хватает! — отмахнулся Мишка.

— У тебя заботы? Какие?

— Ну, сама понимаешь, девчата уехали, а мы с тобой остались одни. Кто-то должен тебе по дому помочь, убрать, приготовить, тебя искупать. Пойми, я не успею везде сам. Да и женщинам это сподручнее. Вот я и искал выход. Нашел Лянку.

— Вот спасибо, сынок! Когда она придет?

— Никогда, — глянул с укором на мать и добавил:

— Она мне все рассказала…

— Все не может забыть? Неблагодарная!

— Это ты о ком?

— Конечно, о Лянке! — чертыхнулась Катя.

— Эх-х, мамка! До чего ж ты изменилась, стала злою, жадной, жестокой. А ведь раньше не была такой. Девчонка тебя матерью считала, уж как она по дому управлялась, даже я удивлялся. А ты в благодарность за все хотела ее под хахаля сунуть. Никогда от тебя не ожидал такого. Ведь ей теперь только шестнадцать лет исполнилось. Она и нынче ребенок! Где ж ты сердце свое потеряла? Я сквозь землю от стыда готов был провалиться, когда правду узнал. Если б раньше услышал, конечно, не искал бы и не просил вернуться. Мне было не просто стыдно, я впервые пожалел, что ты моя мать…

— Что? — встала Катя со стула, остановилась напротив Мишки:

— Ты меня, свою мать, ниже сопливой, бездомной девчонки поставил? Да если б не взяла ее со двора, она сдохла бы как собака на той лавке!