Судьбы водят хоровод

Человек ко всему привыкает. Наташа привыкла подчиняться и блюсти чистоту. Это касалось и социального окружения. Они со Славой ходили в гости в правильные семьи, бросившие якорь в высших слоях общества. Там их ждали дизайнерский интерьер, изысканные блюда и разговоры о том, куда катится мир. В пропасть, разумеется.

Но если у Наташи случалась свободная минутка, она бежала к подруге Светке. Благо та жила почти рядом, пара остановок на трамвае. Это был портал в другой мир, где воздух пропитался законсервированным студенческим духом. На Светкиной кухне Наташе казалось, что мир катится не в пропасть, а с молодецким присвистом летит в сверкающую даль.

Они дружили столько, сколько себя помнили, и давно приняли контраст их миров как данность. Более того, разительное отличие подогревало взаимное любопытство «Как так можно жить?»

Наташа выходила замуж один раз и никогда не имела любовников. Светка жила как-то наперекосяк. Она успела развестись, настрадаться в многочисленных непродолжительных романах и вновь выйти замуж, чтобы родить двух хулиганистых пацанов. Теперь она не просто ценила своего мужа, Игната, но с полным основанием для этого, ведь ей было с чем сравнивать. И когда у нее спрашивали, как она так удачно выбрала себе мужа, Светка чистосердечно отвечала: «Путем перебора».

Наташа приходила к ней в гости и долго искала, куда приткнуть свои туфли. На обувной полке и вокруг нее не было свободного места, потому что обувь всех сезонов ждала своего срока.

– Ты почему зимнее не убираешь? Лето же, – искренне интересовалась Наташа.

– А смысл? – так же искренне недоумевала Светка. – Зима близко. В такой стране живем.

На кухне Наташа тихонько, чтобы не обидеть хозяйку, сметала со стула странный черный рис. Светка тут же подлетала с тряпкой:

– Вот ведь заразы! Опять Бусю из клетки выпускали!

Буся – черно-белая крыса – мирно отсыпалась в клетке.

Когда это случилось в первый раз, Наташа не поняла и переспросила:

– А это что?

– Какашки ее. Хорошо, что сухие, не мажут. Правда, на рис похоже?

Наташа знала, что, случись с ней такое в любом другом месте, ее бы вырвало. Маниакальное стремление к чистоте сделало ее болезненно брезгливой. Но почему-то в Светкиной квартире крысиные какашки ее не пугали, они были органичным дополнением к уютному бардаку, царящему в Светкиной квартире. Даже мило как-то, и действительно похоже на черный рис.

Они дружили очень близко, хотя жили в параллельных вселенных. Квартира Наташи напоминала операционную, где все лежало на своих местах и скромно сияло чистотой. А Светкин дом был похож на привал туристов, которые только что вернулись из похода. Такую атмосферу создавали не только раскиданные вещи. Светкин муж возвращался с работы с таким настроением, как будто он спустился с гор и страшно соскучился.

К Светке можно было забежать просто так, без приглашения. Хозяйка открывала дверь и говорила неизменное:

– Привет! Только у меня срач, извиняй.

Или звонила:

– Наташка, срочно ко мне. Я убралась! Красотища! Беги ко мне, пока мои мужики все не испортили.

И Наташка бежала. Но никогда не брала с собой Славу.

Он не умел перевоплощаться. Наташа давно поняла, что она может быть разной. Дома она одна, а у Светки – другая. Более молодая, бедовая, веселая. А Слава всегда одинаковый. Наверное, это и есть цельность натуры. Качество прекрасное, достойное уважения и необходимое для руководителя. Но для жизни совсем неподходящее, потому что тогда можно прожить только одну жизнь, одинаковую день ото дня. Славе хватало его жизни – с красивой табличкой на дверях огромного кабинета и с образцово налаженным домашним хозяйством. А Наташе не хватало. Хотелось черпать жизнь полной ложкой, а не цедить через трубочку.

И когда сосущее чувство утраты чего-то неведомого становилось совсем отчетливым и гнетущим, Наташа бежала к Светке. Там, в этом бедламе, она заряжалась силой на продолжение своей правильной жизни. У Светки она объедалась эмоциями, чтобы потом сесть на диету в доме, выстроенном по проекту Славы.

Наташа не то чтобы скрывала, но не особо афишировала перед мужем свои походы в Светкин дом. Интуиция подсказывала ей, что Славе неприятна ее дружба со Светой. Пользуясь казенным языком, он бы сказал, что «Светлана плохо влияет на жену». Впрочем, с цельными натурами вообще не особо интересно разговаривать: заранее понятно все, что они скажут. Это как яйцо с разных сторон разглядывать, везде одинаковое.

Но жизнь – не яйцо. Она поворачивается, и открываются такие горизонты, что человеческая фантазия переживает по поводу своей немощи.

В тот день Наташа пришла к Свете, как обычно, без приглашения и без предупреждения. Ей нужно было пристроить в хорошие руки букет, который прислал какой-то сумасшедший воздыхатель.

Дверь открыл верзила. Буквально исполин. «Швед», – почему-то с перепугу подумала Наташа.

– Это Эрик! Проходи! У меня срач, извиняй. – За его спиной маячила Светка.

Эрик осторожно пожал Наташину руку, как будто она была из фарфора.

– Что такое срач? – спросил он с легким акцентом.