Судьбы водят хоровод

Иногда Симе становилось так тяжело, что она даже подумывала обратиться к психологу. В их семейном древе затесалась чудачка Эльвира, которая правила людям мозги. Давненько о ней ничего не слышно. Последний раз Сима общалась с ней, когда той понадобился телефон Маринки, дальней родственницы по отцовской линии. Зачем? Маринка, по мнению Симы, была хабалкой, которую уже не исправить. А Эльвирочка – тонкое создание, знаток литературы. Но Сима ни о чем не спрашивала, просто дала телефон.

К чему она про Эльвиру вспомнила? Ах, да! Она собиралась обратиться к ней за психологической помощью. Хорошо, что не совершила этой глупости. Что она получит? Душевное успокоение? Может, да, а может, и нет. А что потеряет? Потеряет репутацию счастливой матери. Эльвира сболтнет кому из родственников, и все, прощай прежнее отношение к ней. Нет уж, пусть лучше завидуют, чем злорадствуют. Пусть сравнивают своих сыновей со Стасиком, тихо пьют валерьянку и каждый раз говорят: «Какая ты, Сима, счастливая! Повезло такого сына иметь!»

Вот и на лавочке у нее особый статус. У Петровны сын пьет, у Веры второй год без работы сидит, у Зины сын никак не женится. И только у Симы полный порядок. У сына все хорошо: жена-красавица, дом полная чаша, престижная работа.

Просто у него внутри что-то сломано. Душевное замыкание. Он похож на испорченную рацию: сигнал любви принимает, но не отправляет.

И Сима заплакала от жалости. Не к себе. К сыну.

* * *

Получив пенсию, она побрела домой. Шла осторожно. Если упасть и сломать шейку бедра, то можно сильно огорчить Стасика. Не хотелось добавлять ему хлопот.

Зазвенел телефон. Это случалось так редко, что Сима не сразу поняла, что звук идет из ее сумочки. Потом сообразила и очень испугалась, что не успеет ответить. Суетливо схватила аппарат, повертела, находя нужную кнопку, и ответила:

– Алле! Говорите!

– Мам, это я, – голос Стасика был почти радостный.

– Да, сынок, а я тут погулять вышла. Дай, думаю, подышу.

– Мам, мы сейчас с Ирой в магазине, давай к тебе на обратном пути заедем.

– Зачем? – невпопад спросила Сима. – Ой, что я говорю, совсем из ума выжила. Конечно! А вы далеко?

– К метромосту подъезжаем, но тут полная засада, еле тащимся, сплошная пробка.

– Осторожнее, сынок, там. По телевизору каждый день аварии показывают. Я подожду, мне все равно делать нечего.

И Сима припустила домой, радуясь пробкам. Ей надо успеть повесить чистые полотенца и достать праздничные чашки. И обязательно спрятать журнал «Вся правда о звездах», на который у сына аллергия.

Стасик с женой привезли тортик. Сима насторожилась. Все-таки тортик – это не булочки с маком, понимать надо.

Она суетилась и краем глаза наблюдала за детьми. Подмечала какое-то возбуждение на их лицах. Может, случилось чего?

Сима украдкой вышла на кухню и на всякий случай выпила корвалол.

Вернулась в комнату и заметила, что Стасик держит Ирину за руку. Для него это было нехарактерно. Последний раз Сима видела такую картину на их свадьбе.

Молодые стояли с видом заговорщиков. Сима разволновалась и про себя произнесла самодельную молитву, что-то вроде «спаси и сохрани, чтобы все были здоровы». Всю жизнь проработав в школе, она не научилась молиться.

Стасик посмотрел на мать как-то особенно, в его глазах лучилось счастье.

– Мам… тут такое дело… ты скоро бабушкой станешь.

Сима охнула и присела на стул, подставленный Ирой. Ноги предательски дрожали. Стесняясь своей сентиментальности, Сима заплакала. Внутри что-то стало таким огромным, что не помещалось, требовало выхода, проливалось слезами.

С этими слезами из нее выходила вся тяжесть, которую она носила в груди последние годы. Все страхи, сомнения, терзания. Она плакала от счастья, что ее сын умеет любить. В этом не было сомнений. Она слишком хорошо знала своего сына, чтобы ошибиться. В нем завелся генератор, который делает человека счастливым.

Стасик любит своего еще не рожденного ребенка, как она когда-то любила его. Так энергия любви передается от поколения к поколению. Это и есть простой вечный двигатель. Сын посылает лучик любви вперед, в будущее, а она, старая Сима, тащится позади, потихоньку уходя в прошлое.

Все несчастья показались ей надуманными. Какая разница, что будет с ней. Главное, что сын узнает, каково это – любить. Значит, он узнает вкус счастья.

И Сима плакала, некрасиво размазывая слезы по дряблым щекам. В таком нелепом виде она встречала благую весть.