Судьи и заговорщики: Из истории политических процессов на Западе

На вопрос, существовал ли «заговор, направленный на оклеветание и очернение национального представительства и разрушение с помощью коррупции республиканского правительства», присяжные ответили «да». Все подсудимые, кроме одного, были приговорены к смерти и в тот же день посланы на гильотину. Когда телега, на которой везли осужденных на казнь, проезжала мимо дома Робеспьера, Дантон громко крикнул: «Я жду тебя, Робеспьер!»

К этому времени террор принял невиданные прежде размеры. Только с 10 июня по 27 июля (9 термидора) Революционный трибунал отправил на гильотину 1375 человек. Порой выносили более пятидесяти смертных приговоров в день. Террор уже перестал служить интересам революции. Он сделался, по словам Ф. Энгельса, для Робеспьера и его сторонников «средством самосохранения и тем самым стал абсурдом»[328].

…Пестрой чередой проходили перед трибуналом левый якобинец Шомет и вдова Камилла Демулена — Люсиль, сотни других людей, нередко не представлявших никакой угрозы для якобинской Республики, между тем как настоящие враги не дремали и надеялись в своих планах использовать с помощью Фукье-Тенвиля, тайно ненавидевшего Робеспьера, и Революционный трибунал. Так возникла попытка раздуть дело полусумасшедшей старухи Катерины Тео, которая предрекала приход нового мессии. В числе поклонников Тео были члены семьи столяра Дюпле, на квартире у которых жил Робеспьер. Метили, конечно, в него. Робеспьеру удалось с немалым трудом 26 июня добиться приказа Комитета общественного спасения об отсрочке рассмотрения дела Катерины Тео, но сам эпизод уже служил зловещим предвестником использования Революционного трибунала в прямо контрреволюционных целях. Нельзя некритически подходить к деятельности Революционного трибунала из-за того, что он действительно наказал опасных контрреволюционеров. На основании этого нелепо было бы, как отмечал Ф. Энгельс, считать, что «каждый обезглавленный получил по заслугам — сначала те, кто был обезглавлен по приказу Робеспьера, а затем — сам Робеспьер…»[329].

Попытки якобинцев с помощью террора решить экономические проблемы (а для этого еще не было предпосылок) не могли привести к успеху.

Переворот 9 термидора (27 июля 1794 г.) привел к крушению якобинской диктатуры. Утром 10 термидора в Революционный трибунал были доставлены Робеспьер, Кутон, Сен-Жюст и их ближайшие сподвижники. В их числе был и Рене-Франсуа Дюма — председатель Революционного трибунала. Фукье-Тенвиль участвовал лишь в начале заседания, не желая выносить приговор своему другу, бывшему мэру Парижа Леко-Флерио, находившемуся среди обвиняемых. Все 22 подсудимых — были зачитаны лишь их имена — по решению трибунала были осуждены на смерть и через несколько часов гильотинированы. 11 термидора за ними последовало еще 70 членов Парижской коммуны, включая и присяжных трибунала — сторонников Робеспьера[330].

14 термидора один из лидеров термидорианцев, Фре-рон, заявил в Конвенте: «Весь Париж требует казни Фукье-Тенвиля, которую он вполне заслужил». Под аплодисменты было решено передать его дело в Революционный трибунал. Фукье-Тенвиль узнал об этом сначала из уст одного из своих друзей, поспешившего в здание Революционного трибунала. Он не сделал никакой попытки к бегству и сам явился в тюрьму Консьержери, заполненную лицами, которые еще ожидали его суда. В тюрьме Фукье-Тенвиль составлял оправдательные записки, утверждая неправильность предъявленного ему обвинения в преследовании патриотов (это якобы могли быть единичные случаи при наличии множества действительных заговорщиков). Он настойчиво подчеркивал, что никогда не был креатурой Робеспьера, что ненавидел его деспотизм[331].

Следствие по делу Фукье-Тенвиля длилось долго — оно стало орудием в борьбе между различными фракциями термидорианцев. 12 фруктидора (29 авіуста) его даже вызывали в Конвент, чтобы он засвидетельствовал роль, которую сыграли в проведении террора «левые термидорианцы» Бийо-Варенн, Колло д’Эрбуа и др.[332]

Во время первого процесса осенью 1794 г. преемник Фукье Леблуа предъявил ему обвинение в проведении процессов сразу над большими группами лиц без выяснения вины каждого, в создании пресловутой «амальгамы» — объединения в одном процессе подлинных и мнимых заговорщиков, в нарушении прав присяжных, воздействии на свидетелей, подтасовке документов и так далее[333]. Процесс Фукье-Тенвиля еще не был закончен, когда 8 нивоза III года (28 декабря 1794 г.) Конвент принял решение о реорганизации Революционного трибунала. Членами его отныне должны были стать судебные чиновники из провинции, назначаемые сроком на три года.