Судьи и заговорщики: Из истории политических процессов на Западе

В начале 1893 г. состоялся суд по обвинению в обмане доверия над директорами Панамской компании — двумя Лессепсами, бароном Коттю, М. Фонтаном, инженером Эйфелем, строителем известной башни. Вот как описывал этот процесс один итальянский журналист (за эту корреспонденцию из зала суда его поспешили выслать из Франции): «Занавес поднят, и первый акт драмы начался. На скамье подсудимых сын Лессепса и три его сообщника. Против них выдвинуто обвинение в мошенничестве и злоупотреблении доверием. Интересное обстоятельство — подсудимые сидят не на скамье, а в удобных креслах. Председатель суда обращается к подсудимым со словами «господа обвиняемые». Прокурор всякий раз извиняется, когда ему приходится использовать термины «мошенничество» и «злоупотребление доверием». Председатель срывает злобу на свидетелях, которых допрашивают галопом, иронизируя над теми, кто не умеет правильно выразиться, и запугивая тех, кто не дает сбить себя с толку».

Шарль Лессепс, объясняя, почему компания «подарила» политикам миллионы франков, сказал:

— Господин судья, когда в глухом лесу вам приставляют нож к горлу, вы ведь отдаете бумажник и часы тому, кто держит нож.

— Но если вас ограбили, вы обращаетесь в полицию, — попытался возразить судья.

— Разумеется, — заметил подсудимый; — За исключением тех случаев, когда бумажник отобрали полицейские.

Известный адвокат Барбу, прославляя планы компании как крестовый поход во имя цивилизации, постоянно тревожил тени великих людей прошлого, цитируя то Катона, то Вольтера, то Гумбольдта и Гете, которые, как стало казаться, чуть ли не лично благословляли финансовые махинации подсудимых. 9 февраля Лессепсы были приговорены к пяти годам заключения, Коттю и Фонтан — к двум годам и штрафу в 3 тыс. франков каждый. Эйфель, укравший 33 млн. франков, был осужден на два года заключения и 20 тыс. франков штрафа. Все подсудимые подали кассационные жалобы. 15 июня кассационный суд отменил приговор и предписал освободить арестованных.

8 марта 1893 г. начался суд над «политической Панамой» — обвиняемыми в коррупции. В их числе снова фигурировали Шарль Лессепс, Фонтан, а также бывший министр общественных работ Баиго, бывший депутат Сен-Леруа и еще несколько человек (большинство виновных сумели выйти сухими из воды еще на стадии предварительного следствия). Баиго, который вымогал у компании миллион за помощь в проведении через парламент закона, разрешавшего выпуск облигаций выигрышного займа, получил 375 тыс. фр. Признавшийся во всем этом Баиго защищался ссылками на какое-то временное помутнение рассудка, на «момент безумия», заставивший его забыть свой долг и не принять во внимание, что он не просто инженер, вольный требовать любой оплаты за свои услуги, а министр общественных работ. Если у Баиго и было помрачение рассудка, то только в «момент безумия», когда он решил изображать искреннее раскаяние. Вся влиятельная свора лихоимцев-«шекаров» не скрывала чувства облегчения: наконец нашелся столь нужный им козел отпущения. Всех обвиняемых парламентариев оправдали, кроме Баиго. Бывшего министра приговорили к пяти годам тюрьмы и штрафу в 375 тыс. франков, Шарля Лессепса — к году, а некоего Блондена, через которого подкупили Баиго, — к двум годам тюрьмы. Вернуть же уворованные сотни миллионов из пасти опытных хищников было равносильно тому, чтобы искать украденные деньги в лесах и болотах Панамского перешейка.

Очень показательно, что одновременно с французской Панамой в конце 1892 г. прогремела Панама итальянская, в которой тоже оказались замешанными три сменявших друг друга премьер-министра — Криспи, Рудини и Джолитти.

Темное дело

В начале необычно жаркого августа 1899 г. город Ренн — тихий, сонный центр Бретани — как будто на время уподобился шумному Парижу. Целые армии журналистов, съехавшихся со всех концов мира, штурмом захватывали немногочисленные отели. Повсюду слышалась иностранная речь, то там, то здесь мелькали хорошо знакомые всем представители французского политического, журналистского, литературного мира, прибыло много знаменитостей из-за рубежа. Газета «Тан» немного позднее, 6 сентября, писала: «Ренн стал центром мира» 7 августа в Ренне открылись заседания военного трибунала. Хотя они были гласными, но только с помощью сложных формальностей можно было попасть в число избранных — сотен корреспондентов ведущих газет многих стран и просто влиятельных лиц — тех, кого пропускали в здание местного лицея, где проходили заседания суда. А ведь это был не первый процесс над обвиняемым. Перед судом уже успели предстать как его сторонники, так и противники. Однако это только увеличивало жгучий интерес к «делу», которое превратилось в острую’ проблему, разделившую всю Францию на два лагеря, до предела накалив политические страсти, что могло стать поводом для глубоких социальных потрясений.

Речь идет, конечно, о знаменитом «деле Дрейфуса». Начало ему было положено еще пять лет назад.