Судья

— И без этого тоже, но мы сейчас о другом. Как гениально прозорлив Толстой! Он сказал: „В каждом человеке есть вода: в одних холодная, в других теплая, чистая и мутная, бурливая и спокойная…“ А сейчас я расскажу вам о воде.

И я рассказал им о воде.

Вода окружает нас со всех сторон. Она проникает всюду.

Камень можно раздробить. Ветер — остановить. Огонь потушить. Воду нельзя уничтожить.

Каждый день мы пьем воду, испаряем воду, проходим мимо воды. Мокнем под дождем и проклинаем его. Кто-то тонет в воде.

Известное нам количество воды в Мировом океане — лишь треть всей водной массы. Две трети находятся под землей. В Час Суда материки опустятся, вода поднимется и затопит сушу, оставив небольшой клочок земли в Сибири. Там зародится новое человечество.

Нет ничего более обыденного, чем вода, и нет большего чуда.

Вода — исключение из всех правил.

Вода — единственная жидкость, которая встречается в природе. Все другие жидкости образуются в результате химических соединений.

Вода не является оксидом, так как оксид — соединение кислорода с металлом. Вода — единственная жидкость, молекула которой состоит из трех атомов.

Никто не понимает, как из такого простого соединения образуются сложные кристаллические образования — снежинки.

Каждая снежинка уникальна. Ни одна из снежинок формой не походит на другую, траектории снежинок никогда не пересекаются и не повторяются.

Вода чутко реагирует на отрицательную энергию. Ученые проводили эксперименты. В комнате с водой включали тяжелый рок, матерились, устраивали скандалы и ссоры. За сутки вода в стакане превратилась в мутную, грязную, вонючую жижу.

Снежинки, намороженные на стенках холодильника в комнате, где звучал тяжелый металл, были уродливы. В комнате, где звучала музыка Моцарта — правильные, совершенной формы.

Некоторые природные источники обладают целительной силой.

Ученые не могут объяснить процесс электролиза.

Вода нарушает закон физики: с увеличением плотности увеличивается и масса. По этому закону лед в стакане должен опускаться на дно, айсберги — тонуть. С увеличением плотности воды ее масса уменьшается.

Так что, братья и сестры (улыбаюсь) — пейте воду!

Я обернулся. Руслан пропал. На деревянном помосте я да Андрей, облитые искусственным светом, погубившим столько великих людей.

Андрей подошел ко мне с прежней улыбочкой дьявола. С удивлением я заметил в его глазах уважение.

— Молодец, — сказал он. И покинул сцену через боковую дверь.

В номере скинул чертов балахон. Плеснул в стакан коньяка со льдом (который не тонул). Рухнул в мягкое кресло.

Руслан стоял у окна. Глазел на залитую огнями Студенческую.

— Ты был превосходен, Павел. Блестящее выступление! Видел их глаза?

— Без твоей поддержки я бы ничего не сделал, — я вытянул ноги и откинул голову, ощутив затылком женственную мягкость спинки.

Он повернулся, голос стал встревоженным.

— Я чувствую в тебе неуверенность. Чего ты страшишься? Не держи в себе страхи.

Я с изумлением взглянул на Руслана. С чего вдруг хваткий бизнесмен заговорил высоким штилем? Я подумал — возможно, „Руслан“ — не настоящее имя.

— То, что сегодня было, кажется мне неправильным. Они так верят мне. Но я вовсе не тот, кем они меня считают. Я хуже любого из них!

— Ты воодушевил тех, кто, возможно, погиб бы иначе!

Я горько усмехнулся.

— Да. Но стали бы они слушать меня, если бы знали, кто я такой?

Я встал, прошелся по комнате.

— Все это лишь глупое покаяние. Люди будут считать, что я — пророк. А все, что я делаю — искупление грехов.

Руслан рассмеялся.

— Э-э, брат, да ты пьян как сапожник.

Я потер лоб.

— Прежде всего я устал.

Руслан поднялся. Подошел к окну.

— В самом деле. Иди спать. Утро вечера мудренее.

Утром моя голова напоминала военный полигон, на котором проводили ядерные испытания.

— Точилин взял их? — спросил я, развалясь в кресле. Потер висок. Утренний свет бил в окно.

Руслан не стал уточнять, о ком я.

— Не успел.

Он сидел за столом. Изучив бумаги, сложил их стопкой и убрал в дипломат с хромированной стальной ручкой.

— Насильников достал кто-то другой.

— Другой?

— Убил всех пятерых. Тела нашли в подвале многоэтажки. На улице Германа.

Я выпрямился в кресле.

— Каким способом?

— Проломил головы. Бил чем-то тяжелым.

— По затылку?

— В основание черепа, ломая шейные позвонки. Одного — по макушке. Череп раскололся, как грецкий орех. Сильный парень. Кофе будешь?

— Лучше пиво.

Руслан встал. Я покачал головой.

— Народная месть… Точилин обосрался.

Почему-то я переживал за этого человека, которого видел вживую один раз. В следующий миг мне стало все равно. Даже все равно, что стало с той, что была отмщена.

С девочкой по имени Даша.

С девочкой, которую похоронили.

Руслан открыл мне банку пива. Я поблагодарил кивком.

— Сегодня их в два раза больше, — в моем голосе нотки паники.

Руслан не улыбнулся. Не удостоил даже кивком. В тот вечер он снова был на себя не похож.

Андрей подошел ко мне.

— Удачи, — бросил он и поскорее удалился вглубь сцены, морщась от досады. Я улыбнулся.

Вышел вперед, воздел руки. Прихожане затихали в ожидании шоу. Многие уже узнают, да и мне некоторые памятны.