Судья

Казалось бы, моя прошлая привычная жизнь прервалась. Меня обманули и закинули в другой мир. Тут все мои надежды на то, что я устроюсь более-менее цивилизованно, тоже не сбылись. Жить мне придется в окружении людей, которые пока вызывают больше вопросов, чем симпатий. Вместо работы по специальности придется охотиться, а может и вкалывать на тяжелых работах, как получится.

И все же, я не чувствовал каких-то сожалений. Может секс меня так расслабил, не стоит недооценивать физиологию. А может просто принял новую реальность. Да, прошлый период жизни закончен, и его не вернуть. Это и так было понятно. Зато теперь начинается новый. Есть проблемы, но самого плохого не случилось. Я жив, здоров, свободен, есть возможность изучить этот мир и куда-то двигаться.

Есть проблема, связанная со статусами. Хозяин-домовладелец может себе позволить больше, чем арендатор, вроде меня. Хоть бы и на женщину я не могу претендовать, даже в публичный дом могут не пустить. Это важно.

Еще одна проблема, хотя пока она не касается меня напрямую, это положение женщин. Если смотреть на нашу партию переселенцев, то основная масса девушек просто получила ту работу, на которую нанималась. Пара дам в возрасте вряд ли привлечет к себе интерес, получается, что обиженной оказалась всего одна, Настя. Одна девушка из двадцати против воли помещена в публичный дом, много это или мало? Если судить по статистике – не много. Но для самой Насти это катастрофа. А если бы у меня был к этой Насте личный интерес, то и для меня статистика не стала бы утешением.

А если в обществе могут поступить так с Настей, то могут по какому-нибудь другому поводу и простого переселенца Олега обидеть.

Сомнительно все это. Очень.

Звякнул коммуникатор. В почту посыпались письма. Среди обычного хлама оказалось письмо от жены. Такое же безликое, как мое вчерашнее, «Скучаем, у нас все хорошо, девочки передают приветы, пиши подробности». Девочки могли бы и сами написать, если скучают, подумал я. Но надо честно признать, дочки к матери привязываются гораздо больше, чем к отцу. А мои еще и привыкли к тому, что папа всегда на работе. Если я исчезну, для них мало что изменится. Только материальный уровень упадет.

Написал жене ответ о том, что подробности сообщать не могу, секретность. Что живу в поселке посреди красивой природы, все круто, познакомился с коллегами, определился с местом работы и жильем. В общем, правду написал. Всегда считал, что нужно говорить правду.

***

Проснулся я от щебетания птиц. Это приятный способ, гораздо приятнее, чем от будильника, или от лая стаи бездомных собак, которых прикормила добрая, но не очень умная дворничиха. За окном постепенно светлели рассветные сумерки. Чувствовал я себя превосходно.

После подъема позавтракал в кафе рядом с общежитием, оно открывалось в семь, чтобы успели позавтракать люди, которым надо к восьми на работу. Там действительно кормили очень дешево, при этом пища оказалась вполне съедобна. Просто готовят и подают ее не как в ресторанах, а как в столовых, из общего котла. Но мясо от этого не перестает быть мясом, а сырники со сметаной остаются сырниками.

Затем я взял винтовку и пошел к ближайшему выходу из деревни. Парни на посту проводили меня ленивыми взглядами. Я поинтересовался у них, где удобнее вывести нули на прицеле. Они махнули рукой на дорогу:

– Отойди немного вдоль дороги и стреляй. До леса тут на километр вырублено все, зверь неожиданно не нападет.

В качестве мишени я использовал кусок картона, пришлось помучиться, закрепляя его на высоком пне на обочине дороги. Затем в соответствии с инструкцией, найденной в местном интернете, настроил прицел. Судя по кучности, метров с трехсот снайперским патроном я мог, при стрельбе с упора, уверенно попасть в голову неподвижного человека. А в грудную мишень, получается, метров с шестисот, если правильно поправки учесть и условия не сильно сложные. Патроны у меня были именно снайперские, разницу между ними и обычными мне еще на Базе продавец объяснил. Еще он что-то о нарезах говорил, что моя винтовка точнее более новых.

К десяти утра я был собран и ждал Пашу перед общежитием. Он приехал на бортовой Газели с лебедкой в кузове. С ним было еще четыре человека, я стал пятым. Мое место было в кузове, на автомобильном кресле, развернутом лицом в сторону правого борта. Слева на таком же кресле сидел второй стрелок.

– Если увидишь крупного свина ближе, чем за полсотни метров, сразу стреляй ему в лоб, если спереди, или под лопатку, если сбоку, – проинструктировал меня Паша перед тем, как поехать. – Стреляй, пока он не упадет, если он до машины добежит, потом замучаемся ремонтировать, отец всем нам потом мозг выест. А если он дальше полусотни метров и не атакует, лучше не трогай, с большего расстояния они на машины не бросаются.

Я удивился, что мне поручили такую ответственную роль, а потом понял, что более опытные члены бригады просто предпочли ехать с комфортом в кабине, а мне досталась тряска в кузове.

***