Судья Ди за работой

Цзяо Тай встал рядом с Ху. Оборванцы безразлично посмотрели на него; они явно не признали в нем служителя судебной управы. Он заказал питье. Сделав глоток из треснувшей миски для риса, что заменяли здесь винные чаши, он сплюнул и сказал Ху:

— Мерзкая бурда! Плохо, когда нет денег!

На широкой загорелой физиономии Ху появилась кривая усмешка. Цзяо Тай подумал, что хоть и выглядит он головорезом, но все же не совсем отпетым. Помощник судьи продолжил:

— Не слышал, может, где какое выгодное дельце наклевывается?

— Нет. Да и вообще, нашел кого спрашивать, братец! У меня последнее время черная полоса. Неделю назад думал украсть пару возов риса на дороге в Вуйи. Плевое дело, просто оглушить двух возчиков. Все было подготовлено отлично — дорога пустынная, в лесу. Да мое невезение все испортило.

— Может, ты просто стареешь, — поддел его Цзяо Тай.

— Заткнись и слушай! Только я сшиб первого возчика, как из-за поворота выбегает какой-то сопляк. Оглядел меня сверху донизу и придурковато так спрашивает: «Зачем ты это делаешь?» Тут я шум услышал и прыг в кусты. Из своего укрытия вижу, как из-за поворота выезжает крытый парусиной фургон со странствующими актерами. Второй возчик наговорил им ужасов и добавил, что я дал стрекача.

— Неудачно вышло, — согласился Цзяо Тай. — А ты, похоже, изрядно вляпался. Вчера я видел здесь труппу, представляющую на улице, так там парнишка кувыркался. Если это тот самый сопляк, тебе бы лучше поостеречься. Он может узнать тебя.

— Уже узнал! Снова поймал меня на деле! Второй раз и теперь со своей сестрой! Можешь себе представить большее невезение? Но сопляку тоже не повезло. Он умер!

Цзяо Тай подтянул ремень. Дело-то, в конечном счете, оказалось простым. Он учтиво произнес:

— Ты и вправду очень невезучий, Ху! Я служитель окружного суда, так что пойдем-ка со мною!

Ху грязно выругался, затем закричал своим собутыльникам:

— Вы слышали — это грязная судейская ищейка! Сделаем котлету из охотника за ворами!

Но оба проходимца степенно покачали головами. Старший сказал:

— Ты, приятель, нездешний. Сам разбирайся!

— Чтоб вам подохнуть! — Громила повернулся к Цзяо Таю. — Пойдем отсюда и посмотрим, кто кого!

Нищий, слонявшийся по темной аллее, поспешил улизнуть, когда заметил, что вышедшая из сарая парочка приготовилась к драке.

Ху начал с молниеносного удара, направленного в челюсть Цзяо Тая, однако помощник судьи умело парировал выпад и тут же направил локоть в лицо Ху. Тот увернулся и длинными мускулистыми руками обхватил Цзяо Тая за пояс. Цзяо сразу понял, насколько его противник опасен в ближнем бою: они были одного роста, но Ху куда тяжелее, и он старался подмять под себя Цзяо Тая, используя свое преимущество. Вскоре оба уже часто и тяжело дышали. Но Цзяо Тай получше владел техникой боя, и ему удалось выскользнуть из медвежьих объятий противника. Он отступил и точным ударом подбил Ху левый глаз. Тот потряс головой и с разъяренным рычанием вновь кинулся в атаку.

Цзяо Тай был наготове, ожидая всяких подлых трюков, но у Ху явно ничего такого в запасе не было. Он сделал ложный выпад, а затем обрушил чудовищный удар в солнечное сплетение своего недруга, который, несомненно, свалил бы Цзяо Тая, не увернись тот, встретив кулак грудью. Помощник судьи сделал вид, будто задыхается, и отступил, шатаясь. Ху решил добить противника прямым ударом в челюсть. Цзяо Тай обеими руками перехватил летящий ему навстречу кулак, нырнул под руку Ху и вскинул его себе на спину. Послышался хруст вывихнутого плеча, Ху рухнул на землю. Голова его с пренеприятным стуком шмякнулась о камень, после чего он уже не подавал признаков жизни.

Цзяо Тай вернулся в сарай и потребовал у седобородого веревку, а также приказал ему сбегать за надзирателем квартала и его людьми.

Затем Цзяо Тай надежно связал ноги Ху, сел на корточки и принялся ждать надзирателя.

Ху понесли в суд на импровизированных носилках. Цзяо Тай приказал тюремному стражу отправить его в камеру и позвал судебного врача, чтобы тот привел узника в чувство и вправил ему плечо.

Когда с этими делами было покончено, Цзяо Тай в глубокой задумчивости направился в канцелярию. Имелось одно обстоятельство, которое не давало ему покоя. Быть может, в этом деле все не так просто.

Тем временем Ма Жун, покинув трактир «Беседка зимородка», вернулся в судебную управу, где немедленно принял ванну. Надев красивую чистую рубаху, он отправился к даосскому храму.

Разношерстная толпа сгрудилась под возведенной из бамбуковых стволов сценой, которую освещали два больших бумажных фонаря. Зрелище уже началось, ведь Бао не мог себе позволить отменить из-за смерти сына назначенные представления. Он, его жена и дочь, облаченные в яркие театральные костюмы, стояли перед двумя поставленными друг на друга столами, изображавшими трон. Госпожа Бао пела под аккомпанемент пронзительной скрипки.