Судья и историк. Размышления на полях процесса Софри

Мы неизбежно возвращаемся к уникальности источника доказательства, т.е. к надежности свидетельств Марино. С абстрактной точки зрения тезис автора мотивировочной части приговора справедлив: «Доказательство… всегда имеет одинаковую силу… базируется ли оно на вещественном доказательстве материального, документального, критического или репрезентативного характера». Тем не менее в конкретных случаях разные источники отвечают на одинаковые вопросы по-разному (и в разной мере их исчерпывают). Безусловно, это верно для историков: жизни святых сообщают драгоценные подробности по истории сельской местности в позднем Средневековье, однако они не могут заменить поместные книги, сохранившие для нас, между прочим, имя Бодо (см. выше главу XVIII). Впрочем, если я не ошибаюсь, судьи также сталкиваются с аналогичными трудностями. В процессе, который мы обсуждаем, возможность проверить заявления Марино по ряду ключевых пунктов – орудие преступления, например, – отсутствует из-за исчезновения улик. Автор мотивировочной части приговора намекает, что криминалисты провели всестороннюю проверку пули и пришли к недвусмысленным выводам. На самом деле вопрос куда более сложен. Марино утверждал, что Бомпресси использовал длинноствольный пистолет «Смит & Вессон» (который, согласно приговору, происходил из запасов оружия, украденного из туринского магазина «Марко Леоне»). «Опытные и достойные доверия специалисты, проведя две официальные технические экспертизы», пришли к выводу, что ширина следов от пули и ход ее нареза совместимы только с двумя типами пистолетов: «Смит & Вессон 38 special» и «Хопкинс & Аллен» (Sent., с. 317). Оба эксперта решительно высказались в пользу первой марки. Впрочем, защита запросила, можно ли сделать вывод о длине пистолетного ствола (и, следовательно, о соответствующей модели), отталкиваясь от несгоревших остатков пороха на пуле. Один из экспертов, инженер Сальца, не исключил этого, но дал ясно понять, что невозможность провести дополнительный анализ пули мешает прийти здесь к однозначному заключению:

Ну, я еще раз вернулся к проблеме. Возможно, скажем так, что присутствие этих остатков зависит от многих факторов, от многих переменных, в числе которых, думаю, и длина ствола. Впрочем, к сожалению, в нашем распоряжении нет тех самых гильз, тех самых пуль. Я откровенно должен сказать, что в целом результат не имел бы значения, то есть такого, чтобы мы могли основать на нем надежное, точное суждение, чего, разумеется, вы и ждете. Итог был бы в большой степени приблизительным… (Sent., с. 322).

Автор мотивировочной части приговора замечает, что пистолет, который использовался при совершении преступления, «очевидным образом, надлежало уничтожить после покушения (минимальная предосторожность, которую можно ожидать от тех, кто убивает комиссара полиции)» (Sent., с. 317). Справедливейшее умозаключение. Поистине достойно порицания, что тем временем также оказались уничтожены пуля, вылетевшая из того самого пистолета, простреленная этой пулей одежда и машина, уехавшая вместе с теми, кто стрелял из упомянутого пистолета.

Как мы видели, с точки зрения суда все это не имеет никакого процессуального значения. Перед нами гипербола, сопоставимая с символом веры («Я верую в тебя, Марино, столь сильно, что ради твоих слов я готов отказаться от всех улик в мире»). Мы ожидали бы от приговора по делу об убийстве более трезвого подхода.