Судья и палач

Волшебная поваренная книга дала информации поболее. Рина так и не поняла, как это работает, создавалось впечатление, словно она подстраивалась под владельца, выдавая нужную информацию. На первый взгляд — рецепт творожников с джемом, а тут же моргнёшь, и на тебе — «Волколаки и волколаки-обратники».

Волколак — обратник — суть существо злокозненное и хитрое. Хоронятся по лесам около деревень, хуторов и мыз, ища возможность, перекинувшись в человека, зажить человеческой жизнью. Глупы и злобны, склонны к пьянству, обожают буянить и драться. Оружия избегают, но в драке нередко кусают противника. К удаче людей, обратники встречаются крайне редко, посему изучены слабо. Алхимики особо ценят телесные жидкости волколаков-обратников и готовы платить за них большие деньги.

Это была вся информация.

— И тут негусто, — Алеут покрутил шеей, затекла от неудобного сидения, — стесняюсь спросить, зачем алхимикам телесные жидкости псин?

— Без понятия, — ответила Рина, — может, зелья какие готовят.

— Из пёсей мочи? — усомнился собеседник, — и не говори мне, что зелья эти потом ещё и пьют. Гадость какая!

— К телесным жидкостям относится не только моча, — Рина обратилась к магонету, — ещё слюна, сопли…,

— Довольно, я понял, что ещё, — поднял руку Алеут, — пощади моё целомудрие парня позапрошлого века, я, всё-таки с девицей, а не в компании гусар.

Рина покраснела и углубилась в поиски, которые привели к подсказке: для нахождения пропавших людей, животных и предметов необходимо воспользоваться заклятием Находка. Самого заклятия, естественно, в магонете не было, указывалось лишь на многообразие подобных действ, из которых каждый чародей выбирает то, что ему по силам и по душе.

Они попили кофе и решили освоить Истинное зрение (чтоб бесяков ещё на подходе видела!) и Находку.

Для зрения понадобились глаза. В рецепте указывались добытые при жизни глаза сокола или ястреба. (Зверство, — констатировал Алеут, — я на подобное не подписывался!) Но рукой Прасковьи Григорьевны было подписано: «Аришенька, не слушай. Глаза купленной в магазине свежемороженой рыбы подойдут без сомненья. Ингредиенты заменимы, кто-то из наших предков просто хотел показать, насколько он особенный чародей.»

Знакомый тазик не понадобился, в турку для кофе налили молока, хорошо, что накануне вечером Рина купила коробку топлёного с симпатичной коровой в цветочном венке. Всё та же многострадальная мойва пошла на глаза, а появившийся, как по волшебству, кот с удовольствием утилизировал тушки рыбы. Ложка мёда, порошок из анютиных глазок (пришлось растереть цветы в ступке — свежий даже лучше, — уверенно заявил Алеут). Рина была не совсем уверена, но сушить любимые бабушкины цветы, что во множестве пестрели вдоль дорожек, времени просто не было.

— Картофельные глазки, шесть штук, — прочитал Алеут, и со смешком добавил, — по три на глаз, но не более четверти дюйма каждый. Проросшие не подходят.

Рина повертела картофелину и вырезала нужное количество глазков.

Варево закипело, коричнево-зелёная пена отвратного вида полезла из узкого горлышка турки. Девушка чуть приподняла турку и медленно досчитала до пятидесяти шести. После чего перелила содержимое в чашку.

— Интересно посмотреть, как ты станешь это пить, — Алеут морщил нос, — занятное, должно быть, зрелище. Предвкушаю!

— Я, возможно, разочарую вас, представитель малых народов крайнего севера, — чуть обиделась чародейка, — но эликсир Истинное зрение принимается не перорально, а наружно. Его всего лишь довольно подержать на глазах.

— Если что, не нуждаюсь — сразу отреагировал собеседник, — я и так много чего вижу, хотя, порой и не хочу.

Через двадцать долгих минут отчаянного щипания глаз — чуть остывшее зелье Рина наложила на глаза, щедро пропитав ватные диски, на первый взгляд ничего не изменилось, если не считать, конечно опухших век и покрасневших склер. Фёдор остался прежним — высоким, красивым, смуглым. Из зеркала на чародейку тоже смотрела она сама, полученная сила никак её не изменила. Но вдруг девушка увидела что-то в зеркале, это что-то сверкнуло на грани заметности над окном. Она перевела взгляд, ничего. Посмотрела на себя в зеркало — опять. Вроде как голубенькая блестящая паутинка.

— Видишь что-то необычное над окном? — спросила Рина.

— Если под необычным полагать засохшую муху на карнизе для штор, то да, — ответил Фёдор.

— Я о голубой почти невидимой паутинке.