Судья Шерман

Заметив движение державшихся поодаль «штюсов», он тут же крикнул:

– Держаться подальше! Ваше дело – маяки на «Фринсуорде»!

Затем «штюс» Пронина спрятался за корпусом OSRa и стал упорно долбить его бок, пока бедняга не стал терять куски фасеточной брони.

Между тем вслед за OSRaMH увязалась двойка «ли джордан» – штатных истребителей армии саваттеров. Вскоре они нагнали своих излюбленных врагов, и у них началась потасовка, с точки зрения Пронина, похожая на бодание свиней. Мощные машины расходились в стороны, а затем неслись навстречу друг другу, молотя из всех пушек.

Пока их танковая броня держала удар, все шло как нельзя лучше, но, когда заряд плазмы пробивал контур генератора, происходил такой взрыв, что на мгновение все оптические системы «штюсов» напрочь отказывали.

«Придурки», – в который раз повторил Пронин, методично долбая неуклюжего противника.

«Это тебе за Лайма, сволочь, за Лайма! За Лайма!» – сопровождал Пронин каждый удачный снаряд.

Вскоре его подопечный потерял управление и летел, как тяжелая колода, медленно, но верно двигаясь к своему концу.

Только одному ему ведомым способом Пронин развернул свой «штюс» и, поставив его перпендикулярно корпусу OSRa, сумел увидеть пилота вражеского судна. Тот отчаянно дергал за рычаги и вертел головой, упрятанной в уродливый шлем. Он видел пушки перехватчика практически перед самым носом, ну и, конечно, натурально делал в штаны.

Пронин недолго испытывал его терпение и сделал залп. Фонарь кабины разлетелся кусками бронестекла, и в кресле остался незащищенный враг, прикрытый только тонким пластиком штатного скафандра.

Сейчас он не думал ни о чем – Пронин знал это по себе. Он был готов умереть, и он умер – в следующую секунду. Его тело брызнуло словно арбуз, и Пронин посчитал Лайма отомщенным.

115

Стремительный полет капсул-торпред был едва ощутим, а затем последовал жесткий толчок. Впрочем, Рино ожидал, что будет намного хуже.

На задних рядах не выдержал страховочный ремень, и один из журналистов – известный репортер Хома Рудинштейн, пролетел вдоль салона и упал в проем между скамейками. Придя в себя, он поднял голову и, взглянув на Рино сумасшедшими глазами, заорал:

– Мы ведем наш репортаж с десантного объекта, который...

– Заткнись, парень! Ты налинии связи – не ори!

Рудинштейн потряс головой и, как показалось Лефлеру, понял, в чем дело.

Между тем телескопический манипулятор вытолкнул внутрь «Фринсуорда» осколочный фугас, и тот громко рванул, предупреждая сопротивление защитников судна.

– Кислород! – крикнул Рино в микрофон, и это означало, что следует открыть клапан запасного резервуара. Внутри атакованного судна могло быть задымление или защитная токсическая среда, поэтому десантники пользовались герметическими скафандрами.

Створки носового выхода разошлись в стороны, и Лефлер на всякий случай полоснул по темному пространству длинной очередью. Ответа не последовало, и Рино первым ступил на территорию «Фринсуорда».

Следом за ним, обгоняя всех остальных, выпрыгнул газоаналитик, и спустя пять секунд его голос известил о чистоте атмосферы.

Лефлер поднял забрало и осторожно потянул носом воздух. Воняло горелым железом, но это было нестрашно. Самое главное – нос торпеды плотно увяз в борту судна и никаких утечек воздуха не наблюдалось.

– Пошли вперед! – крикнул Рино, и из расколотого надвое носа капсулы стали выпрыгивать вооруженные люди.

В стены ударил сноп яркого света, в котором вдруг появился пришедший в себя репортер:

– Мы ведем наш репортаж с атакованного объекта, который прошел через все подконтрольное правительству пространство! Полиция уверяет нас, что это судно, напоминаю, что оно называется «Фринсуорд», перевозит похищенных людей! И во всем этом, повторяю – во всем этом обвиняются служащие Единой службы обороны. Из слов сотрудников специального департамента следует: ЕСО вообще не люди! И что именно они воруют людей, чтобы потом сожрать в замороженном виде!

– Эй, что ты несешь?! – воскликнул Рино и попытался схватить Хому Рудинштейна за руку, но тот ловко увернулся, и, повинуясь его знаку, камеру и свет направили на Лефлера.

– Как раз сейчас, – продолжал Рудинштейн, – вы видите руководителя штурма лейтенанта Рино Лефлера. Именно он будет сокрушать преступные замыслы ЕСО и сорвет покрывала с их каннибальской сущности!

На секунду Лефлер растерялся. Сначала он хотел просто дать репортеру в морду, но потом до него дошло, что, во-первых, это прямой эфир и обо всем происходящем получают информацию миллиарды слушателей, а во-вторых, этих людей специально взяли с собой, чтобы никто не сумел упрекнуть команду Смайли в подтасовке фактов.

– Пару слов о сложившейся ситуации, лейтенант! – Хома сунул тонкий микрофон прямо Рино под нос, однако тот по старой полицейской привычке промолвил:

– Без комментариев, – и подняв автомат, выстрелил в замок запертой двери.

В новом помещении группа встретила ожесточенное сопротивление. Вооруженных людей было мало – только персонал судна, – однако дрались они яростно, и в основном это была рукопашная схватка.