Судить буду я

Шубарин, забыв про Талиба, кинулся к окну и, увидев Лежаву, молча в приветствии, поднял сжатый кулак. Шагнув к крутой лестнице, по которой Джураев некогда спустил адвоката Горского, он на секунду остановился и, обернувшись, сказал Талибу:

— Сегодня у меня праздник, гости, и мне не до тебя. Разговор с тобой еще впереди.

Джураев и Камалов находились в машине прокурора и из своего укрытия видели в бинокли, лишь как на Радиальную вынырнула синяя "Тойота" и тут же пропала у голубых ворот. Ровно через семь минут "Тойота" так же быстро и бесшумно отъехала от дома. Ни шума, ни криков, ни беготни, суеты…

— Ловко работают! — невольно вырвалось у полковника.

— Хорошо, что обошлось без выстрелов, а иначе бы не избежать внимания прессы, а это не нужно ни Шубарину, ни нам, ни тем более Талибу. Представляю, как он сейчас рвет и мечет… — и Камалов, хлопнув Нортухту по плечу, добавил: — Обошлись без нас, давай гони в прокуратуру, дел невпроворот. Сенатор вернулся…

Как только они выпутались из лабиринтов Рабочего городка на широкую дорогу, так сразу наткнулись на "Мазерати", в которую из "Тойоты" пересаживались Шубарин с мистером Лежава. Деваться было некуда, и "Волга", прибавив скорость, пронеслась мимо в сторону центра города. Но мощно взявшая с места "Мазерати" легко догнала "Волгу" и подала сигнал остановиться. Делать вид, что не заметили, было глупо. Камалов попросил прижаться к обочине и вышел на тротуар. "Мазерати" встала чуть сзади, и из нее тотчас вышел Шубарин и направился к прокурору. Камалов впервые видел Артура Александровича, он производил сильное впечатление: высокий, стройный, с открытым лицом; глаза, глубокие, ясные, говорили об уравновешенности характера, сдержанности, воле. Он подошел, без восточной подобострастности, с достоинством, первым протянул руку и, поздоровавшись, сказал:

— Рад знакомству с вами, Хуршид Азизович, в такой важный для меня день. Благодарю вас и за то, что вы подстраховали меня с полковником. Спасибо, что предоставили мне возможность самому освободить гостя. Сейчас я не стану гадать, почему вы с Джураевым выручили меня, сегодня для меня это не главное важно, что мой друг, поверивший в меня, в мое дело, — свободен. Нынче у меня праздник. Не любопытствую ни о чем, даже о том, откуда вы знаете, что этот мерзавец отыскал меня в Мюнхене. Догадываюсь, что если не вы, то полковник Джураев знает, что утром я обещал за сведения о Гвидо полмиллиона. Но то, что помощь пришла от вас, от прокурора и угрозыска, для меня большая неожиданность, и деньгами тут не отделаться. Но я привык в жизни за все платить. Это, если хотите, мое жизненное кредо. И я ваш должник, прокурор. В трудные для вас дни вы с Джураевым можете на меня рассчитывать.

— Спасибо, Артур Александрович. Конечно, помощь от нас выглядит для вас несколько странно, но это наш долг — помочь попавшему в беду. Мы не менее вас рады, что вызволили вашего друга, передайте ему от нас наилучшие пожелания, он наверняка догадался уже, с кем вы беседуете…

— Передам, прокурор, обязательно, он человек догадливый… — И Шубарин поспешил к своей роскошной машине. "Мазерати", обогнав их "Волгу", исчезла вдали.

Сухроб Ахмедович Акрамходжаев, бывший заведующий отделом административных органов ЦК партии республики, имевший в узком кругу еще и кличку Сенатор, вернулся из заключения в "Матросской Тишине" накануне презентации по случаю открытия банка "Шарк" и был весьма рад, что сразу попал в поле зрения журналистов и телерепортеров. Как человек суеверный и верящий в свою счастливую звезду, он посчитал это удачной приметой, особым знаком судьбы. Да и как не считать себя везучим, если выскользнул из рук Камалова, избежал "высшей меры". Удача удачей, счастье счастьем, а выходило, что карьеру придется вновь начинать чуть ли не с нуля.