Судмедэксперт

— Нет, надо ехать. Я и про девушку свою узнать хочу. Она мне ничего не говорит, может дед чего расскажет.

— Валь, а ты её любишь? — спросил я, уже зная ответ.

— Не люблю, но она мне нравится. Этого уже достаточно для меня. — сказал друг и сел в машину. Я последовал за ним.

Валька забил в навигатор “Красная деревня” и показал маршрут. Нас ожидали сорок минут пути.

Как только мы пересекли черту города, я уронил голову на правое плечо и задремал под шум колёс и тихое мурлыканье радио. По приезде Валька разбудил меня и мы вышли из машины.

Печальная полузаброшенная деревня выглядела очень уныло. Сквозь туман выглядывали уставшие полулысые деревья, где-то кричал петух, доносился собачий лай. Начался ветер, туман стал рассеиваться. Показались заросшие огороды и дворы, гнилые заборы и дома, брошенные своими хозяевами… Весь этот вид всколыхнул во мне воспоминания, когда я был ещё совсем маленький, когда мама была жива, когда брат был весёлым и жизнерадостным.

— Вон окно красное! Туда. — крикнул Валька, указав пальцем на небольшой косой дом. Одно окно было завешено красной тканью.

Мы свернули на узкую улочку, кое-как протиснулись между двумя заборами и подошли к мокрой деревянной калитке.

— Пошли? — сказал я и дёрнул за ручку. Дверка вывалилась с петель и осталась у меня в руках.

— Чёрт, поставь её рядом. — выругался Валька.

— Зачем припёрлись! — заорал старый хриплый бас из окна.

Через мгновение с крыльца спустился дед. Тощий, маленького роста, в мятой серой майке и штанах, вытянутых в коленях. От неожиданности я вцепился в дверку и прижал её к себе.

Дед подошёл к нам вплотную. Просто стоял и смотрел не моргая. В мои глаза сразу врезалась бугристая язва на его нижней губе. Выглядело плохо, я даже не сомневался, что это онкология.

— Чего уставился?

— Вы Шуруба Тира? — спросил Валя, но дед смотрел мне в глаза и проигнорировал его вопрос.

— И без тебя знаю, что это смерть моя. Болтал много за жизнь. Слишком много. Вот и поплатился. А ты чем поплатился за свои разговорчики? — дед прищурил глаза, вытащил из кармана сигарету и закурил.

Я молчал. Валька молчал. А Шуруба стоял, курил и смотрел мне в глаза. Клубы белого вонючего дыма окутывали нас и душили, словно змеи.

— Поставь ты уже эту чёртову калитку! — выругался дед и выбросил окурок за забор.

— Я к вам за помощью. Со мной что-то странное происходит. — сказал я, не отводя взгляда от его серых глаз.

— Тебе уже ничем не поможешь. Ты сам сделал выбор, сам помог им. Теперь до конца дней будешь в этом вариться. — раздражённо пробасил Шуруба и наконец обратился к Вальке.

— Баба эта не тебе предназначена. Иди своей дорогой. Беги, забывай. А через месяц судьбу свою встретишь. — дед взялся за новую сигарету.

— А ты, парень, пойдём со мной. Поговорить хочу лично. — сказал мне дед и зашёл в дом, дымя как паровоз.

Я замешкался.

— Иди, быстро. — толкнул меня Боров в спину. — Иди! Я в машине подожду.

Пришлось идти. В сенях было сыро. Доски пола “гуляли” под моими ногами. В нос ударил противный запах кошек и гнилья. Толкнул отсыревшую дверь и вошёл в комнату.

Огромная печь с кучей вещей занимала добрую половину пространства. Голые бревенчатые стены, маленький диван с незаправленной постелью. Во всю стену висел огромный красный флаг СССР, густо покрытый пылью и паутиной. За флагом светилось окно — туман рассеялся, пробивался утренний свет. Комната окрасилась в красные тёплые тона.

— Ну чего встал. За стол сядь. — проворчал Шуруба, готовя чай.

— Туда? — спросил я, с отвращением смотря на маленький грязный деревянный стол, заваленный сигаретным пеплом и крошками.

— Ещё стол нашёл? Садись, не боись. — пробасил дед и налил мне чай в подозрительно чистый стакан. Запахло мятой и смородиной.

— Не помогу я тебе с проклятьем этим. Уже старый и слабый. И язва эта рот разъела так, что…

— У меня есть знакомый онколог, он может помочь, осмотреть. — начал я, но дед резко перебил.

— Мне немного осталось. Не хочу ничего. — Шуруба снова закурил. Дым от сигареты, плотный и вонючий, стал красноватым в свете окна. Он сел напротив меня.

— Подумайте. Я оставлю адрес больницы и фамилию врача. Скажите, что от судмедэксперта Носкова…

— Хватит, я сказал! — рявкнул дед и стукнул по столу ладонью. Странный огонёк сверкнул в его глазах. Он снова уставился на меня.

Я притих и не шевелился. Было ощущение, что меня фотографируют на длинной выдержке. Я боялся смазать картинку лишним неловким движением.

— От твоей морды за версту смердит покойниками.

— Что? Я давно на работе не был. — сказал я, пытаясь принюхаться к одежде. Но пахло лишь табаком.

— Ты слышишь мёртвых, говоришь с ними, даёшь им надежду и покой. Зачем ты исполняешь их просьбы? Это не дар, а проклятие. — Шуруба стёр кровь, выступившую из язвы на губе. — Тебе подкинули, но ты уже за него расплатился. Что ты принёс в жертву?

Я начал судорожно вспоминать, но так ничего и не понял.

— Что-то ты туго соображаешь. Вижу, ты только из больнички.

Мне стало до одурения неприятно. Будто он вытягивал из меня волокна и нервы, копался в мыслях, чувствах.