Судные дни

У Кайла жгло глаза, и он вдруг понял, что не мигает. Ему казалось, что он уже не на площади. В очередной раз он понадеялся, что все это – отлично срежиссированная шутка, и его снимает скрытая камера. Доктор пристально взглянул на собеседника:

– А вы не смеетесь. Вам интересно. Потому что вы уже видите первые признаки ужаса, что неизбежно повторится, как всегда бывает с ужасом, – он улыбнулся. – А теперь мы пойдем и посмотрим на «Святых скверны».

– Никлас Ферхюльст, художник, пережил резню. Все остальные, кто пришел с Лорхе из Нижних Земель, были зарезаны или сожжены. Папа Пий V лично отдал такое распоряжение. Он велел солдатам стереть Сен-Майенн с лица земли. Сжечь его. Чтобы там остались только поля. Но земля после Кровавых друзей сделалась дурной, – Питер остановился перед большой деревянной дверью на пустынной улице, куда привел Кайла.

Пока он говорил, они пересекли площадь и подошли к высокому узкому зданию с заостренной крышей, крытой красной черепицей. Вывески на доме не было, и он казался пустым. Огромная дверь располагалась между галереей, в окнах которой виднелись скульптуры из проволоки, и лавкой, где торговали старинными морскими вещицами. Все заведения, кажется, были закрыты. На пустой улице царила тишина. Высокие здания ограждали ее от городского шума и отбрасывали густую прохладную тень.

– В настоящий момент семья держит «Святых скверны» здесь, но картина часто переезжает, – доктор улыбнулся Кайлу и двумя руками взялся за старинные кованые дверные ручки, – правда, не самостоятельно.

Вслед за своим гидом Кайл вошел в узкий холл с голыми белыми стенами. Пустое чистое пространство освещали лампы дневного света. Пахло благовониями. Напротив двери виднелась лестница с чугунными перилами.

Оказавшись внутри, вдали от неба и оживленного Старого города, Кайл почувствовал себя странно. Закружилась голова. Он попытался списать это на недосып, а потом почувствовал, что желудок протестует, словно предчувствуя, что Кайлу предстоит увидеть.

– Боюсь, я вынужден вас обыскать, – серьезно сказал Питер.

– Простите?

– На этом настаивает семья. Сейчас появились очень маленькие камеры. Пожалуйста, не принимайте этого на свой счет.

– А кто они, эта семья?

Питер приложил к губам указательный палец.

– Стражи. Их долг… неприятен, скажем так. Но необходим. Даже если вы сюда вернетесь, картин тут уже не будет. И не стоит смотреть на них слишком долго. Многие пытались, но это кончалось плохо. Они сходили с ума. Когда семья осознала это много лет назад, то приняла меры. – Он заглянул Кайлу в глаза. – Вы позволите?

– Продолжайте, – Кайл не смог скрыть того, что оскорблен.

Питер осмотрел лацканы кожаной куртки Кайла, воротник, пряжку на ремне. Встал на колени и изучил ботинки.

– Оставьте рюкзак здесь.

Кайл послушно скинул его на пол.

– Хорошо. Полагаю, мы можем подняться, – Питер улыбнулся.

Они прошли два этажа, на каждом из которых увидели по две запертые двери. По ярко освещенной лестнице поднялись на самый верх, где на маленькой площадке с трудом помещались два человека. Питер ввел код на металлической панели у двери. Посмотрел на Кайла через плечо, кивнул, и они вошли.

Окна закрывали стальные жалюзи. Мебели в комнате не было, стены и потолок покрывала белая краска, а пол – обыкновенные некрашеные доски. По углам стояли алюминиевые кронштейны с мощными лампами дневного света. Провода тянулись к розеткам в стене. Свет был направлен вверх – не на три деревянные стойки с тремя большими картинами. Их закрывала черная ткань. За полотнами стояли три открытых черных ящика, изнутри обитых бархатом.

– Входите, – улыбнулся Питер. Доски заскрипели под ногами. – Стойте, – он остановил Кайла примерно в пяти футах от картин. Сам встал перед ними. Посмотрел на часы.

– Смотрите на левую картину. На правую не смотрите, пока мы не будем готовы. Я скажу когда.

Кайл кивнул. Питер снял с картин черную ткань и встал рядом с собеседником.

– «Святые скверны».

Глаза Кайла метались между тремя картинами. Каждый холст имел не меньше четырех футов в ширину, столько же в высоту и был почти черен. На общем темном фоне он различил только ярко-алые огни на первых двух полотнах. Третье было намного светлее – цвета дыма.

– Первая часть. «Осада Иерусалима». Это начало конца Конрада Лорхе и его Кровавых друзей. По крайней мере временного конца.

Кайл посмотрел на Питера, который кивнул на картину:

– Расскажите, что вы видите.

Кайл посмотрел на верхнюю часть старой деревянной рамы и медленно опустил взгляд. Увидел тонкую полосу далекого неба, красного и черного, над иссохшей или выжженной равниной. Под воспаленными облаками щетинилась копьями и пиками армия. Блестели стальные шлемы, и солдаты плотным строем шли к почти разрушенной стене. За ней стояла горстка тощих людей, которые воздевали руки к небу или просто держали мечи и знамена. Судя по всему, это был конец.

– Я вижу армию. Это осада?

– Осаждающие. Семь сотен солдат. Двести наемников. Испанцы. Дисциплинированны, с большим опытом в деле уничтожения протестантов.

– Стена рухнула, и солдаты входят в город. Сен-Майенн, я полагаю.