Судные дни

– Отец называл это хиппарским дерьмом. Ну, типа, они оставили мир, который в любом случае погибнет. Что-то вроде того. Ну война, бедность, жестокость, расизм, наступают судные дни. И все признаки грядущего конца света уже были, по их словам. Вьетнам. Бунты. Бомба. Что они пришли сюда обо всем забыть. Избавиться от семьи, личности, обязательств. Освободиться от общества. Говорили, что у них появилась новая семья и новое общество, которое дает человеку все необходимое, если он избавляется от ненужного. Любой человек – бог. Даже мой отец. А он был не слишком-то религиозен и только смеялся над ними. Они искали бога в себе, чтобы самим стать богами. Звали друг друга «брат такой-то», «сестра такая-то». Называли себя детьми. И животными. Говорили, что превращаются в ангелов. Бред какой-то. Вечно были под наркотой. Отец считал, что они пьяные. По глазам видел. Дикие у них были глаза. И разговоры странные. Но на самом деле это были наркотики. Теперь-то я это понимаю. Узнал от полиции и из газет.

Но в детстве я думал, что все это довольно круто. Что рассказывал отец. Даже после убийств. Люди из Храма уходили в холмы, жгли там костры, пели и разговаривали. Там всегда были красивые телочки, по словам отца. Иногда они просто сидели и смотрели в огонь. Медитировали. Правда, так было в самом начале. А вот перед резней все изменилось.

– Как? Ваш отец рассказывал об этом?

– Да, кое-что. Во-первых, молодежь перестала приходить и ухаживать за лошадьми. Потом он поехал в город – и они там больше не продавали свои журналы и книги. Их же раньше видели по всей округе. Люди из поколения моего отца.

Тогда все подкармливали хиппи. А то люди из Храма ели всякую дрянь. Они копались в мусорных бачках на рынках и около магазинов, иногда вообще увозили их на своем школьном автобусе и на «фольксвагене». Многие жалели девушек. У этих хиппи были дети, и они тоже питались из помойки. Сестра Катерина купалась в деньгах, а ее последователи жрали отбросы.

Но через два года вся секта стала сдуваться. Все изменилось в семьдесят четвертом. А может, даже в семьдесят пятом. Отец плохо умел писать, так что никогда ничего не записывал. Иногда он встречал их в пустыне, но они начали его избегать. А еще они стали покупать оружие. Винтовки. Говорили, что охотятся. Отец нервничал, и его клиентам это тоже не нравилось. С некоторыми сектантами он познакомился в самом начале, даже считал их друзьями, но они стали его избегать. Как будто боялись чего-то. А еще появились новые люди. Он никогда точно не знал, сколько народа живет у старой шахты. Люди постоянно то приходили, то уходили

Однажды к нам пришла девушка и попросила защиты. Сказала, что они держали ее в плену прямо в шахте. Она оставила там ребенка и хотела поехать в город и вернуться за ребенком с полицией. Сказала, что ее избрали и она должна была отдать ребенка в Храм как дар. Но вот его отца она совсем не любила. И ей не давали общаться с младенцем. Она рассказала, что девушки не выбирали, от кого рожать. Что их насиловали. В секте творился настоящий ужас. Люди боялись за свою жизнь. Там построили забор, чтобы никого не выпускать наружу. Только нескольким членам секты разрешалось выходить в город, а остальным не доверяли. Они были пленниками. Дети болели, а врача привезти не разрешали.

На шахте был колодец, но не было электричества и телефона. Эту кучку старых хижин они называли раем. Трындец какой-то. Сказала, что в общине есть осведомители, что все под подозрением. Что те братья и сестры, которые пытались возразить, исчезали. Оставшимся говорили, что предатели сбежали и наврали всякого правительству, и теперь ФБР и ЦРУ охотятся за сестрой Катериной. Говорили, что беглецы хотят разрушить рай. Вообще, там царила сплошная паранойя, по словам этой девушки. Она не знала, что случилось с ее друзьями, но опасалась, что их убили и похоронили в пустыне. Она слышала всякие разговоры. Так что, когда смутьяны начали исчезать, она решила бежать. И пришла к нам, потому что это было ближе всего. Она слышала от кого-то, что мой отец – хороший человек.

Но через несколько часов после нее на ранчо пришли другие люди из Храма. Четверо, в красных одеждах. Они приехали на «фольксвагене». Спрашивали отца о девушке. Сестра как-то там. Присцилла, что ли. Она пряталась в доме вместе с мамой. Отец заметил винтовки в машине и занервничал. Он сказал, что никого не видел, что их собаки пугают лошадей, и лучше бы им уйти. Они вели себя вежливо, но отец видел, что ему не верят. Двое обошли дом и заглянули в денники, как будто это было их ранчо. Двое остались разговаривать с отцом, но он знал, что другие все обыскивают прямо у него за спиной.

А потом эта дурная девица выбежала из дома сама, вся в слезах, села в фургон, и они уехали. И больше никогда не приходили к отцу. Он говорил, что это случилось примерно за полгода до убийств.