Судный день

- Посмотри на эту несчастную, наследницу вечного духа! Не по твоей ли вине она так больна и жалка?! Посмотри на своих мюридов! На меня, наконец, посмотри! Мы стремились походить на тебя даже желтизной своих лиц, потому что были страстотерпцами за великую любовь! Во имя чего наши муки сейчас, Устад? Как мне не упрекать тебя, если ты так упрямо идешь на смерть и не видишь спасения ни в чем, кроме самопожертвования?

Нет, не все он, очевидно, сказал им. Опустив голову, Фазл начал говорить, и слова его падали словно бы в безлюдное безмолвие ущелья, не нарушаемое даже дыханием.

- Не на смерть я иду, сын мой. Я иду на важное дело. На счастливое дело.

- Ты идешь на смерть! - крикнул Насими. - Я тотчас уразумел, что встреча в назначенном месте и намаз перед Высокоименитым означают твою сдачу! Обезопасить же Дива ты намерен своей смертью!

Мюриды поднимались и все теснее обступали Устада с его любимым учеником.

- Насими прав! Ни для кого уже не тайна, что ты идешь на верную смерть! сказали они.

- Не надо словопрений, Устад! Вернись в безопасное убежище! - сказали они.

- Объяви День Фазла! Призови нас к самопожертвованию! Позови союзников! сказали они. Фазл огляделся в волнении.

- Дети мои! Я верно называю это дело счастливым! Оно должно свершиться, дети мои! Я должен идти, даже если впереди смерть! - сказал он. - Ибо не мною началось, не мною кончится. Умер Джазидан (Джавидан - основоположник движения сопротивления халифату (IX в.) - ред.) - вечный дух пробудился в Бабеке, умер Бабек - дух явился в Гусейне Халладже! После гибели Гусейна Халладжа - в ахи Фаррухе, после Фарруха - в шейхе Низами, а после Низами - в шейхе Махмуде (Шейх Махмуд Шабустари - знаменитый на Ближнем Востоке философ-пентеист (XIII в.) - ред.). Цепь наша не мною началась, не мною и кончится. Я лишь звено Великой цепи. Сегодня высший дух во мне, завтра объявится в другом. Вы забыли эту великую истину! И если нет выше славы, чем смерть во имя сохранения Великой цепи, то почему я не могу сам распорядиться своей судьбой? Повелеваю: сойдите с пути моего!

Мюриды вокруг заволновались.

- Не сойдем, Устад! Твоя смерть - это наша смерть! - сказали они.

- Мы не хотим безопасности ценою твоей жизни! - сказали они.

Фазл попытался перекричать их.

- Но я ведь не на смерть иду, дети мои! - воскликнул он. - Как это похоже на Насими: назвать каплю морем, а дождик - грозою. Я не отрицаю, что путешествие мое небезопасно. Очень возможно, что по прибытии я окажусь в темнице. Кто из моих дервишей, творивших намаз перед правителями, не знает, как это бывает? На пути к единству, темница - вещь обычная. А в шемахинской темнице я смогу часто видеться с Высокоименитым, с Амином Махрамом, багадурами, с Дервишем Гаджи, учеными и купцами и держать связь с теми, кто имеет доступ в армию Дива. А связь с армией Дива - вопрос судьбы нашей, дети мои! Вам известно, что Див обеспокоен приближением Тохтамыша и связывает это с активностью наших союзников. Раис Юсиф не зря так часто поминает Ильдрыма Баязида. Мои халифы связаны с Румом, и Див, несомненно, знает о том и ждет одновременного нападения Тохтамыша, Ильдрыма Баязида и нашего. И, конечно же, полагает, что и я поставил себе целью большую войну. У меня есть основания так говорить. Мовлана Махмуд сказал мне, что в Белом шатре теперь только и разговоров, что обо мне. Услыхав же, что я в темнице, Див успокоится на наш счет и немедля вступит в войну с Тохтамышем, после чего, если останется жив, года на полтора-два лишится военной силы, не сможет воевать и вернется в Самарканд. А что может быть для нас лучше этого? За полтора-два года мы с помощью Очага Хакка в столице и Ключа к дверям Дива приобщим к истине влиятельных военачальников Дива, может статься, и его наследников! Да, Дети мои, я сказал - наследников. Будь здесь мовлана Махмуд, он поведал бы вам о плодах своего намаза перед наследниками Дива, о том, как они отчаялись от непрерывных войн и как жаждут истины! Знайте же, что "Джавиданнамэ" делает свое дело и в армии. И помните, что век Дива недолог. Война уже съела его нутро, он близок к концу. В нем самом произойдут перемены. Нужно терпение, дети мои, терпение и еще раз терпение! Запаситесь терпением, а я в стане врага, переделав нутро Высокоименитого, с его помощью буду влиять на Дива. И отпадет тогда нужда в войне, и наступит день, когда я снова вернусь к вам.

Вот каково то "дело счастья", на которое я иду, дети мои! Народ слушал его, зачарованный.

- Не вернешься! - сказал Насими. - Сдашься - и сразу повезут тебя и казнят перед крепостью Алинджа! - сказал и в миг один рассеял чары. - Слушайте, мюриды! Не в темнице "дело счастья", а в тайне, которую я прочитал в лице Фазла! Слушайте я открою вам ее!

Когда мюриды, подняв свои факелы, еще плотнее сомкнулись вокруг, Насими, расколов людскую массу, взошел на бугор у обочины.