Судный день

За год до восстания аснафа, приведшего его к власти, Ибрагим с караванами главы ширванских купцов гаджи Нейматуллаха побывал в Тебризе и, насчитав триста караван-сараев, в которых останавливались иноземные караваны, более ста плодоносных садов, ремесленные кварталы, в одном из которых выстроились ряды мастерских и лавок златокузнецов, в другом - серебряных дел мастеров, в третьем - ряды с шелками, златотканой парчой, тафтой, атласом, сотканными из ширвапского шелка-сырца, всего более пятнадцати тысяч лавок, был очарован всемирной ярмаркой, куда свои товары привозили купцы из Рума и Египта, из Индии и Китая, из Хорезма и Мавераннахра, из Руси и франкских стран.

По дороге из Тебриза гаджи Нейматуллах показал ему обширный мраморный карьер, где мастера - каменотесы и резчики - обрабатывали мраморные глыбы длиною в десять - пятнадцать локтей. После чего повез его через Марагу и Маранд, окруженных садами и хлопковыми полями, в Да-харган, Маку, Хой, Урмию, Миане, Нахичевань, Ордубад Астарбад, Гянджу, всего пятьдесят городов. Так как целью этой поездки была отнюдь не торговля, Ибрагим без сожаления отдал всю свою прибыль от нее в казну Кесранидов, оставив себе лишь образцы ремесленных и сельскохозяйственных изделий, из коих более всего дорожил семью сортами хлопка-сырца семи различных цветов - снежно-белого, золотистого, розового, палевого, шафранного, кораллового и алого.

В подшекинском поместье, где его возвращения ждали дербентские родственники по матери, он выставил образцы напоказ и сказал слова, облетевшие Ширван:

- Обошел и увидел: нет лучше страны, чем наша, жаль только, что власть в ней не наша.

И слово дал родичам своим, что отныне нет иной заботы и мечты у него, кроме как о воссоединении страны пятидесяти городов вокруг Тебриза - ярмарки мира.

Мелкий землевладелец, вся стража которого не насчитывала и сотни аскеров, не без основания мечтал о единой стране с центром в Тебризе.

В ремесленных мастерских всех пятидесяти городов еще со времен Манучехра Справедливого висели небесного цвета звездные стяги - когда-то такой стяг принесли с собой из Багдада в Рум воины-ахи, спасаясь от меча халифата. У них, у тех воинов-ахи, были быстрые кони и острые мечи. Собрав под свои стяги городских ремесленников, они объединялись вокруг какого-нибудь султана, который обещал принять их учение и следовать ему в своей политике, и вскоре воины-ахи, превратившись из поборников истины в дворцовых вельмож, теряли свое лицо и забывали о цели. На память о том отряде воинственных ремесленников остались лишь небесно-звездные знамена, слово "ахи" - "брат мой" да мечта о справедливом правителе в едином государстве.

Дербентские родственники Ибрагима, разнося окрест славу потомка Манучехра, заводили речи с уcтабаши (Уcтабаши - главный мастер - ред.), которые одновременно являлись ахи-баба - духовными предводителями ахи-ремесленников ювелиров, резчиков, шапочников, ткачей, медников, оружейников, и каждый цех послал Ибрагиму сбой стяг и свое верное слово встретить его с великим торжеством и любовью, когда он вступит в их город, и стать опорой трону справедливого правителя. Переговоры с аснафом во всех пятидесяти городах, дошедши до Фазла, послужили причиной его переселения в Ширван. Обосновавшись в Баку и едва начав изучение Страны спасения, Фазл узнал от Дервиша Гаджи, что Ибрагим получил обещания в верности не только от двадцати четырех устабаши двадцати четырех ремесленных кварталов Шемахи, но и от представителей могучего класса аснафа во всех пятидесяти городах, включая Тебриз, Гянджу, Карабах и Нахичевань. И обещанию этому не суждено было сбыться лишь потому, что свержение власти Кесранидов совпало с первым походом эмира Тимура в Иран (Первый поход Тимура состоялся в 1382 году - ред.), но спустя годы, после намаза Насими по поручению Фазла, мечты Ибрагима возродились с новой силой. И хотя в последнее время ширваншах был озабочен тем, чтобы отвести от себя подозрения и месть Мираншаха, Фазл знал, что он, как и Амин Махрам, одержим идеей единого справедливого царства и уже не отречется от нее. Одержимость и целеустремленность придавали ему стойкость и терпение в политике тонкого лавирования между Тимуром и Мираншахом, Мираншахом и Фазлом, охрана которого в создавшихся условиях требовала изощренного ума и изворотливости...