Судный день

Услышав это, Мария вдруг широко раскрыла глаза. Прежде ей, видимо, и в голову не приходило, что тот, кто убил однажды, с легкостью может вновь пойти на убийство. На изборожденном морщинами лбу пастора появилась еще одна глубокая складка, священник буравил взглядом присутствующих. Похоже, раньше он тоже не допускал подобного. Плотник нервно ерзал на стуле, поглядывая на остальных.

Хозяин грустно посмотрел на Томаса.

– Господин профессор, вы кое о чем забыли. Завтра – последний день нашего бытия. Вы настаиваете, чтобы мы отыскали убийцу, но, найдем мы его или нет, не важно, ведь вскоре он предстанет пред Всевышним Судьей и понесет заслуженное наказание. Никто не сможет осудить лучше, чем Он. К чему тратить последние отпущенные нам часы на эту мирскую суетную чепуху, когда в дверь вот-вот постучится Царство Божье, – и, поняв, что последний образ получился неудачным, пробормотал, – ну, так сказать…

– Я склонен согласиться с хозяином, – священник, не моргая, посмотрел на Томаса, – и вчера привел вам неоспоримые доказательства этого. Все мы должны подготовиться к встрече с Господом нашим – так потратим же на это последние отведенные нам часы!

– Вчера вечером вы, пастор, и вы, фон Хамборк, привели некие утверждения, бесспорно, неплохо аргументированные. Но я едва ли назвал бы их неоспоримыми, а с эмпирической точки зрения их тоже не назовешь убедительными, – и Томас дружелюбно улыбнулся, – как бы то ни было, но в мире уже случались холодные зимы, когда кто-то умирал. Однако к концу света это никогда еще не приводило. – Он махнул рукой. – Сейчас нет времени на диспуты, обсудим это завтра… или даже в понедельник. Я приведу аргументы, которые развеют все эти утверждения подобно ветру, рассеивающему облака пыли. Сейчас мы живы, и нам следует вести себя так, будто нам суждено еще целую жизнь прожить на этой прекрасной земле, – Томас поочередно посмотрел на каждого, – поэтому спрашиваю вновь: кто из вас разговаривал с графом д’Анжели в среду или в четверг? Или, возможно, вы слышали, как с ним разговаривал кто-то другой?

Молчание. Никто не шелохнулся. Каждый старался отвести взгляд. Все – кроме одного. Пастор Якоб недоверчиво смотрел на Томаса Буберга.

– Мы слышали, что вы – профессор, – сказал пастор, – но не видели тому доказательств. Что дает вам право задавать подобные вопросы и обращаться с нами словно с малыми детьми?

– Я, – начал Томас, чуть задрав нос, – профессор философии при государственном университете Дании, судья Верховного суда города Копенгагена, столицы нашего королевства, а также заместитель генерального прокурора. Господин фон Хамборг ознакомлен с моими грамотами и может подтвердить мои слова. Если же у кого-либо остаются сомнения в его и моих словах, то Петтер сходит за документами, чтобы вы увидели их собственными глазами. – Он посмотрел на трактирщика, а тот согласно кивнул. – Сожалею, но пока вы будете вести себя как дети, я буду обращаться с вами соответственно. То есть пока вы не осознаете всю серьезность происходящего.

Ему никто не ответил. Никто не пожелал взглянуть на бумаги, подтверждающие право профессора проводить допрос. Томас нетерпеливо покачивался на каблуках. Я видел, что молчание раздражает его сильнее, чем слова, которые почему-то не пробудили его красноречия. Наконец он решился: порой, когда время поджимало, а положение казалось безвыходным, на помощь ему приходил громовой голос. Слова загремели так, что в тесной харчевне задрожали стены.

– В законе, принятом королем Дании Кристианом Пятым в тысяча шестьсот восемьдесят третьем году – книга шестая, статья шестая, параграф первый, – написано: “Убивший человека не из самозащиты обязан жизнью расплатиться за отнятую жизнь”. Суть закона ясна: убийца должен понести строжайшую кару. Этот закон принят единовластным королем Дании, посланником Господа на датской земле. Как смеете вы противиться Божьему помазаннику? Как смеете скрывать известное вам и как собираетесь потом смотреть в глаза Господним судьям? Из-за вашего молчания убийца сможет избежать наказания – если не Божьего, то королевского! – На минуту громовой голос Томаса умолк, и профессор вновь испытующе посмотрел в глаза каждому из присутствующих. – Говорите же, кому хоть что-нибудь известно!

Немного погодя плотник тихо кашлянул и сглотнул слюну, привлекая внимание Томаса.

– Да?

– По-моему, я знаю… кто это сделал… – Сказав это, плотник запнулся было, но затем собрался с силами и вновь заговорил: – В статье первой, девятом параграфе, написано: колдуна или колдунью, отрекшихся от Бога, святого крещения и христианской веры и перешедших в услужение дьяволу, следует живьем бросить в огонь и сжечь. – Плотник выпрямил спину, а уверенности в его голосе прибавилось. Он будто сам начал верить собственным словам.

Все остальные открыли рот от удивления. Плотник продолжал:

– А в двенадцатом параграфе написано: если кто-то занимается колдовством, произносит заклинания и… эхм… тому подобное, а также сведущ в колдовских ритуалах и… эхм…