Судный день

Я последовал за ней в комнату, которая была не более чем прославленным хранилищем для религиозных сосудов. Стены были темно-зеленого цвета с деревянной обшивкой. Деревянный пол был покрыт богатыми шерстяными коврами. Полки были заполнены книгами, а на металлических прутьях на бархатных вешалках висели изысканные одеяния. Внутри было темно, если не считать мягкого света единственной латунной лампы.

Сэди стояла ко мне спиной. Ее руки лежали на большом деревянном столе, а голова была опущена вниз. На ней было полностью черное платье, которое ласкало ее изгибы, останавливаясь выше колен. Длинные рукава обтягивали ее стройные руки, а черные колготки скрывали кремовую кожу ее ног, кожу, которую я когда-то ласкал своими руками, своим ртом. Она стянула с головы черную шляпу и с тяжелым вздохом шлепнула ее на стол. Я хотел взять ее боль и проглотить ее, чтобы она больше никогда не была ей в тягость.

Она обернулась на звук захлопнувшейся двери. Боже, она была замечательной. Величественной. Ангел, окутанный тьмой, в этой комнате, наполненной священными книгами, вином и одеяниями — вещами, предназначенными для очищения. Потребовалось бы десять таких комнат, чтобы очистить мою душу.

Я подошел к ней, достаточно близко, чтобы вдохнуть ее, почувствовать, как ток ее близости прокатывается по моей коже.

— Ты в порядке?

Она осторожно покачала головой и сглотнула.

— Он был членом семьи.

Я чувствовал это больше, чем она знала.

А может, она и знала, потому что смотрела на меня, разбитого, растрепанного и такого чертовски сильного, что мне уже было наплевать на последствия. Пусть король войдет. Пусть войдет священник.

Я шагнул ближе, уперся руками в стол по обе стороны от ее бедер, прижимаясь к ней всем телом. Она была мягкой и податливой. Уступчивой. Моя голова опустилась вниз, и мои губы зависли в сантиметрах над ее кожей. Ее голова откинулась назад, обнажив длинный столб горла. Годами я наблюдал за ней. Мы стояли близко, но никогда не касались друг друга. Я вдыхал ее, но никогда не пробовал ее на вкус. Я наблюдал. И ждал. Годы потребности свернулись глубоко в моей груди. Я провел целую жизнь, проводя ночи в сжимании своего члена, представляя себе этот самый момент. Теперь она была здесь, и я чувствовал, что достаточно одного прикосновения, и все это гребаное место сгорит вокруг нас.

Сделай это.

Просто. Блядь. Наконец-то. Прикоснись к ней.

Мои губы коснулись дуги ее горла.

— Грей… — ее глаза затрепетали, когда я переместил руку на впадину ее спины и сильнее прижал ее к себе. Затем, в одно мгновение, как будто она вспомнила, где мы находимся и кто мы такие, ее глаза широко распахнулись. — Тебе не следует быть здесь. Кто-то может тебя увидеть, — она прижала руки к моей груди, останавливая меня, но не отталкивая.

Я выпрямился, затем облизал губы.

— Моя милая Сэди. Всегда такая правильная, — я провел костяшкой пальца по ее щеке. Одним пальцем я приподнял ее подбородок. — Скоро все это закончится, и ты вернешься туда, где твое место. Ко мне.

Дверь распахнулась, и вошел священник, стряхивая с плеч облачение. Он остановился, как только заметил, что он не один. Его широко раскрытые глаза метались между мной и Сэди, словно он пытался решить, остаться или вернуться туда, откуда пришел.

Я принял решение за него.

— Прекрасная служба, отец, — сказал я, похлопав его по плечу. Я посмотрел через плечо на Сэди, которая поправляла свою шляпу на голове. — Скоро увидимся, милая

ГЛАВА 5 Сэди

Дыши, Сэди. Просто. Дыши.

Грей Ван Дорен всегда так делал. Его глубокие голубые глаза проникали в мои мысли, снимая слои защиты, которые я возводила вокруг себя. Он казался таким спокойным и контролирующим, но под его взглядом скрывалась животная сила, жаждущая выхода на свободу. Она всегда была там с тех пор, как мы были молоды. Даже тогда Грей был пугающим. Теперь он был силой. Мне было интересно, каково это — использовать эту силу, оседлать ее, владеть ею. Я знала, что это неправильно. Он не был моим, больше нет. И я больше не была его. И уже давно не была.

Прошло двенадцать лет с той ночи на дереве, с той ночи, когда все изменилось. Но иногда, когда он был достаточно близко, его знакомый запах обволакивал меня и возвращал в то место. Изначально именно туда я отправлялась, когда в дом проникала тьма. Я находила его лицо, вспоминала его прикосновения и оставалась там. Затем, как и время, эти воспоминания ускользнули.

Я ждала, что он вернется за мной, надеялась, что он вернется, молилась об этом.

В конце концов, он вернулся.

Но это было не для меня.

Я обхватила себя руками — от стыда или для защиты, я не была уверена. Я просто знала, что мне вдруг стало холодно.

Прошло несколько секунд молчания, затем я прочистил горло, чтобы заговорить.

— Прости меня, отец. Мне просто нужна была минутка, — я натянула вуаль на лицо.