Судный день

— Тебе не придется скучать ни по чему из этого. Тебе всегда рады в моем доме, Лирика, — она никогда не говорила, что скучает по мне. Но опять же, я никогда не давал ей повода скучать.

— Спасибо, но я не думаю, что это понравится всем, — она бросила взгляд на Линкольна, быстрый, осторожный, чтобы не дать ему понять, что мы говорим о нем.

— Иногда быть эгоистом — это нормально, малышка, — я потянулся вниз и незаметно взял ее за руку. Мой большой палец провел по точке пульса на ее запястье, и я подумал, каково это — обхватить ее пальцами и прижать ее руки над головой. Какого черта я думал об этом? Я отпустил ее. Она не принадлежала мне. И никогда не принадлежала.

Я добавил:

— Даже необходимо, — я провел большим пальцем по ее ладони. Это был невинный жест, тонкий, просто кожа к коже. Но он разогрел мою кровь со свирепостью драконьего огня.

Ее зрачки расширились. Маленькая пульсирующая точка в нижней части ее горла запульсировала от возбуждения. Ее губы разошлись. При каждом вдохе она выпячивала вперед свои сиськи.

Это было неправильно. Это был каждый грех, который я четыре года боялся совершить. Все изменилось для меня, но ничего не изменилось для нее. Или, может быть, ничего не изменилось для меня. Я спасал ее — четыре раза, возвращал ей кусочки ее жизни, когда она считала, что они потеряны навсегда, укладывал ее, когда находил ее спящей, нашел ее отца и привел его к ней, проводил ночь за ночью, читая ей, пока она купалась. Ладно, последнее было для меня. В ту ночь, когда я нашел ее в ванной, под водой, затаившей дыхание, мое сердце остановилось. После этого я должен был оставаться с ней. Моя душа нуждалась в этом так же, как и ее.

Может быть, Сэди была права. Может быть, я всегда выбирал Лирику.

Но Лирика не выбирала меня.

Она была его.

Я уронил ее руку.

— Энистон попросила меня быть подружкой невесты, — она сглотнула, и я наблюдал за движением ее горла. Я думал только о том, как легко моя рука обхватит его, как оно будет выглядеть дугообразным в подношении к моему рту.

Прекрати, Грей. Прямо сейчас, блядь.

Я не мог.

Я продолжал смотреть на нее.

— Это фантастика.

Ее взгляд скользнул по моей груди, по рукам, а затем по тому месту, где мой член упирался в брюки.

Атласное платье не скрывало твердые пики ее сосков.

Она опустила взгляд на свои руки, нервно ковыряясь в ногтях.

— И я уверена, что ты будешь шафером.

Мы оба отрицали это, эту вещь — эти искры, этот гул, пульсирующий между нами. Возможно, это было к лучшему. Это было неправильно. Так было всегда.

Я наблюдал за ней сквозь тонкую пелену самоконтроля. Годы дисциплины были единственным, что удерживало меня от того, чтобы наклониться и сказать ей, что я совершил ошибку, когда отпустил ее, взять эти руки, расправить одну на своем члене и сказать: Смотри, что ты делаешь со мной.

Я кивнул, отвечая на ее вопрос/не вопрос.

— Да.

— Линк тоже, — ее глаза все еще были прикованы к моим, хотя она говорила о нем. — Каспиан не сможет по очевидным причинам, — она была бессвязна. — Но у Чендлера будет…

По совпадению, Лео выбрал этот момент, чтобы подойти.

— Я бы не стал есть копченого лосося. Почти уверен, что третий из вашего маленького тройничка подсыпал туда яд, — он кивнул Линкольну, который сломал шею и уставился на нас своими зелеными глазами.

— Лео, — закончила предложение Лирика.

Я перевел взгляд на него, моргая.

— Тебе что-то нужно?

— Просто хотел узнать, не хочешь ли ты сделать столик на четверых, — он откусил кусочек лепешки.

— Достаточно, — сказал я с опасной угрозой в каждом слоге.

Его глаза расширились, когда он закончил жевать.

— Что? Бог не просто так дал ей три дырки, — он указал на меня и произнес один, затем на Линкольна и произнес два, затем на себя и произнес три.

Моя кровь разогрелась.

— Я сказал, заткнись, блядь.

Он поднял обе руки в знак капитуляции.

— Мне пора идти, — сказала Лирика, ее голос был не громче шепота.

Он смутил ее. Я собирался убить его.

Она начала уходить, но я схватил ее за локоть.

— Останься.

Она замерла. Ее дыхание сбилось. От моего прикосновения ее кожа покрылась мурашками.

— Да, останься, — сказал Лео. — Это действительно касается тебя.

Лирика посмотрела на меня с бурей эмоций, мелькающих в ее голубых глазах.

— Мне действительно нужно идти.

Я сделал это с ней. Я посеял в ней эту бурю.

Я уронил ее локоть, затем смотрел, как она уходит, прежде чем повернуться к Лео.

— Она не одна из твоих игрушек. Ты не имеешь права унижать ее. Понятно?

Уголок его рта приподнялся, а глаза сверкнули, как будто он стал посвящен в тайну, которую никто больше не знал. Возможно, так оно и было.

— Понятно.

ГЛАВА 23

Пришла официантка и предложила бутылочное пиво.

Лео взял одну с подноса и ухмыльнулся так, что она покраснела и чуть не врезалась в сидящего рядом человека.

Он засмеялся про себя. Самоуверенный ублюдок. Его улыбка сползла, и выражение лица стало серьезным.

— Кажется, мы зашли в тупик.