Судный день Орбитсвиля

Никлин часто вынужден был покупать детали, предназначенные для иного типа корабля, и подгонять их под имеющуюся конструкцию. Небольшой отряд рабочих, целиком составленный из членов общины, вынужден был работать в три смены. Под контролем Никлина они выполнили впечатляющий объем работы. Скотт Хепворт столкнулся с теми же трудностями в работе над двигателями корабля. Ему приходилось время от времени приглашать специалистов со стороны. Но в конце концов двухлетний самоотверженный труд завершился победой, и двигатели были готовы.

"Птичка собралась улетать, – грустно подумал Джим. – Единственная проблема состоит в том, что никто не откроет ей клетку".

Дойдя до центрального трапа, ведущего в основной пассажирский цилиндр корабля, он остановился, заметив спускающегося по трапу Лэна Хуэртаса. Именно Хуэртас, единственный чернокожий в общине, первым заговорил с Никлином в тот памятный день в Оринджфилде. Теперь же Хуэртас не скрывал своей неприязни к Джиму и старался не разговаривать с ним.

– Доброе утро, дорогой мой, лучший мой друг! – радостно закричал Никлин, никогда не упускавший случая позлить Хуэртаса бурным проявлением дружелюбия. – Как ты себя чувствуешь сегодня?

– Отлично, – буркнул тот, стараясь побыстрее пройти мимо.

– Я очень рад слышать это. Скажи, старина. Кори на корабле?

– Нет, в отеле.

– Очень тебе признателен, дружище!

Никлин хлопнул Хуэртаса по плечу и повернул в сторону отеля "Первопроходец". Процветание этого отеля полностью зависело от регулярности космических сообщений. Со времен Большого Скачка отель испытывал огромные финансовые затруднения, и его владельцы с огромной радостью предоставили Монтейну и его соратникам льготы, поскольку благодаря проекту проповедника их дела пошли на поправку. Сам же Монтейн сейчас с головой ушел в войну на измор за получение сертификата. Предупрежденный о трудностях с получением разрешения, Монтейн предпринял хитрый ход, заставив всех своих последователей приобрести акции компании. Юридически это означало, что корабль становится частным, а не общественным средством передвижения, и, следовательно, должен теперь удовлетворять менее суровым правилам. Однако эти ухищрения не растопили лед инспекции из Департамента Космических Перевозок.

Никлин наблюдал, как представители Объединенного Руководства пачками приезжали и уезжали с брезгливым выражением на лицах, словно чиновники полагали, что возрожденный корабль угрожает самим основам их существования. Их философий, разъяснял Джим недоумевающим Монтейну и Воорсангеру, состоит в одной-единственной установке: отверстие, просверленное одним рабочим здесь, в порту, гораздо хуже отверстия, просверленного другим рабочим на заводе, имеющем соответствующую лицензию. Из этого тупика есть два выхода, добавлял он. Первый – прибегнуть к подкупу на всех уровнях, другой выход – глухой ночью сорвать замки с причальных линий и тихо соскользнуть в черное отверстие Портала. Монтейн воспринял оба предложения как шутки дурного тона, и, по-видимому, ждал вмешательства высших сил, которые помогут ему отправиться в путь вместе с будущими Адамами и Евами.

"Определенно, пора сматываться, – подумал Джим, шагая к отелю. – Я сделал все, что наметил…

За одним, но очень существенным исключением. Дани. Впрочем, я готов ко всему, что предложит мне Газообразное Позвоночное".

Он вышел с территории порта через пустынный грузовой вход, пересек бульвар Линдстром. Пирамида "Первопроходца" высилась справа, в его наклонных стеклянных стенах отражались бледно-голубые полосы неба Орбитсвиля. Джим уже повернул к дверям отеля, когда увидел высокую девушку, шагавшую ему навстречу. На ней была лимонного цвета шляпка и такого же цвета легкий полотняный костюм. Картину довершали светлые волосы и ровный загар. Изящная и уверенная в себе красота не могла не броситься в глаза, но внимание Джима привлекла в первую очередь улыбка. Девушка улыбалась и улыбалась именно ему. В ее лице было что-то, заставившее Никлина вглядеться в него повнимательнее. Джим напряг память. Какое-то мгновение раздумывал, не может ли это быть одна из многочисленных проституток, с которыми он развлекался в последние два года. – Джим! – воскликнула девушка. – Джим, я тебя всюду ищу! Она подошла ближе. Никлин вгляделся в красивое лицо с маленьким решительным подбородком. Ее голос подстегнул память.

– Зинди! Зинди Уайт!

– Дай мне взглянуть на тебя, – сказал Никлин, когда они покончили с объятиями и поцелуями. – Ведь когда мы виделись в последний раз, ты была совсем еще маленькой.

Джим не раз слышал, как взрослые употребляют именно эти слова, когда встречаются с молодыми людьми, сильно изменившимися за несколько лет. Его всегда коробила их банальность, но он не смог подыскать других. Магия биологических законов на славу потрудилась над Зинди, Джиму оставалось лишь в удивлении разинуть рот, глядя на результат. В девушке проглядывали знакомые черты ребенка, которого он когда-то знал, но их настойчиво теснила прекрасная женственность.

– Никак не могу поверить. Сколько же тебе лет?

– Семнадцать.

Никлин покачал головой: