Судороги Земли

Продолжая читать, Зодчий уловил далёкий шум. Источником звука могло быть что угодно: стук топора, бряцанье коровьего ботала или просто громкие крики поселенцев, но Зодчий сразу понял — это за ним. Осознав ничтожность отрезка времени, отпущенного ему, он поторопился закончить чтение…

«…Эркатога вернулась через сутки. Она выглядела измождённой, словно ей пришлось многие и многие километров пробираться по непроходимой тайге. От пищи и воды она отказалась. Я приготовил для неё любимый малиновый чай, но она даже не взглянула на него…»

Непонятный шум всё ближе. Зодчий с замиранием сердца понимает, что не успеет дочитать. Однако пока есть время, от книги его не оторвать!

«…Я сидел рядом с ней и смотрел на то, как яркая изумрудность ласковых глаз бледнеет, уступая место тусклости мутного взора. Она попросила меня о последнем одолжении: она хотела проститься с огнём. Я положил в жаровню несколько ярко горевших головней и поднёс жаровню к её кровати. Такого я никогда раньше не видел и не увижу впредь — головни вдруг вспыхнули ярким фиолетовым пламенем и потянулись к Эркатоге. Онемев от восхищения, я зачарованно наблюдал за тем, как тонкие огненные ручки обняли тело старухи, и я услышал радостный счастливый смех Эркатоги. Её глаза на миг прояснились, она посмотрела на меня…»

Шум всё ближе. Зодчий ясно уловил торопливый разговор за дверью, и даже смог вычленить недовольный голос Лекария.

За спиной тяжело дышала Арина.

Времени у Зодчего почти не осталось…

«…Это были глаза прежней Эркатоги — сильной, властной, неукротимой. Она долго смотрела на меня, стараясь запечатлеть мой образ в своей памяти. Потом заговорила:

— Я счастлива, что смогла дожить до сегодняшнего дня! Дыхание Долгого Пути витает вокруг меня, и я хочу успеть сказать тебе самое главное. Ты готов слушать?

— Готов!

— Мои слова содержат страшную правду, с которой тебе придётся жить. Это нелегко. Знание такого плана смертельнее любого недуга. Ты готов к этому?

— Готов!

— Тогда слушай…»

Дверь в библиотеку с грохотом распахнулась.

Строчки скачком истаяли — перед Зодчим лежала немая девственно-чистая страница.

«Не успел!..» — горько вздохнул он и обернулся.

В раскрытых настежь дверях стоял Глоток.

Оборванный и окровавленный, спёкшимися от жара губами он выдохнул единственное обжигающее слово:

— Беда!!!

49

Во время бешеной скачки по просёлочной дороге, Зодчий успел узнать от Глотка самое главное: в какой-то момент поступательное движение громады Зокона прекратилось. Заставники посчитали это хорошим знаком, но потом началось непрерывное фонтанирование Переходов. Они возникали спонтанно по всему периметру Зокона, и было невозможно уследить за всеми. Пока результатом активности Переходов оставались систематические выбросы воды и грязи, заставники не особенно волновались. Но по мере увеличения числа Переходов «начинка» приобретала всё более угрожающий характер: «мыши», «лисы», «тигры», а также флора во всех своих ужасных проявлениях.

Заставников спасало то, что активная непрекращающаяся фаза, исторгая из своего чрева одни формы, тут же погребала их под слоем последующих. В итоге за несколько часов пришлось отвести троки почти на полкилометра. К этому времени число и активность Переходов заметно упали. Заставники собирались устраиваться на ночлег, когда случилось самое страшное: в Зокон проникло нечто, никогда ранее не встречавшееся.

Глоток, с трудом подбирая слова, охарактеризовал его как «танк» невероятных размеров. После минутной акклиматизации к условиям Зокона внутри «танка» что-то с громким хлопком взорвалось — оттуда повалил густой чёрный дым.

Дальше Глоток не мог рассказывать без дрожи в голосе: